Там, где меня и мои возможности, знают по совместной работе, я не нужен. А где – понаслышке, принимают с распростертыми объятиями, что называется, с хода. Пока… эта акция подтверждает состоявшееся мнение о данной фирме, и мое свежее впечатление о Главе, с которым я имел возможность встретиться вчера.
Младший Котельников оказался на высоте. Он уделил встрече не более 10 минут, не задав при этом ни одного не по делу вопросу, и не бросив ни одной не к месту реплики. Посмотрим, как будут развиваться события дальше. Во всяком случае, за пять прошедших дней я кое-что уже сделал, и, кроме обмена мнениями по ряду вопросов, по двум проблемам представил свои соображения в письменном виде.
11.06
Второй раз с интервалом лет в десять прочитал роман В. Успенского «Тайный советник вождя» с очень верной, соответствующей моим представлениям, характеристикой событий и лиц времен сталинского правления. Не знаю, насколько точно сфокусированы в нем образы Сталина и других известных политических деятелей (Ленина, Троцкого, Бухарина, всех остальных) в плане чисто личностной их характеристики, но в отношении деловой – исторических фактов (революции, войн, репрессий….), авторских к ним подходов и оценок, – полное с автором единомыслие. Роман – своеобразный гимн здравому смыслу и непредвзятому, не привязанному к идеологии, рассмотрению нас интересующего. Только такой подход к истории позволяет сделать более или менее верные выводы о прошедшем и дать такую же оценку происходящему.
Практически то же можно сказать о книгах О. Платонова из серии «Заговор против России» и книге А. Бушкова «Сталин красный монарх». В них один к одному повторено (только более жестко и непримиримо) отмеченное мною в настоящих записях, причем не только о сталинской эпохе, а и всей истории прошлого века.
Как не странно, но примерно в таком же ключе – панегирика Сталину и, наоборот, по отношению ко всем расстрелянным в 30-е годы его «окруженцам» – написал в книге «Очищение» и мною не любимый по «Ледоколу» В. Суворов.
Масса последних лет заскорузло надуманных, односторонних представлений о действительности, кажется, начала мощно взламываться в сторону, давно мною ожидаемого, объективного ее переосмысливания. Но, опять (это не дающее мне покоя «опять») – через однобокость, очередной настрой пишущего на какую-либо определенную волну. Особо здесь отличились Суворов и Бушков.
Суворов задался целью изобразить в одном черном цвете чуть не всех отправленных на тот свет Сталиным. Все, кто в хрущевские времена в «борьбе» со сталинизмом были подняты на пьедестал святости, у Суворова теперь предстали в качестве отъявленных бандитов, сплошных подлецов и полных бездарей. Будто от одной их, Бухарина, Тухачевского, Якира, Блюхера и остальных, преступной природной сути. Вне реалий революции и народной ненависти большинства к нагло экспуатировавшему его царско-помещичьему меньшинству. Вне созданной на базе названной ненависти советской системы и вставшего во главе ее Сталина, призванного самой Историей учинить своеобразный Соломонов суд – суд юридически беззаконный, но праведный, какой только и может быть по отношению к тем, кто не подсуден по «правилам», особо в ее переходный период.
Бушков же свою, в общем и целом более или менее правильную позицию, бросился подкреплять не фактами, не здравыми соображениями, а надерганными из разных «документальных» источников «подходящими» цитатками. Вплоть до адресации читателя к пресловутым судебным речам Вышинского, приведенным в качестве «доказательства» виновности всех участников «троцкистского центра» и «право-троцкистского блока».
Зачем Вышинский? А как же? Ведь пятьдесят лет, напоминает автор, уже не печатался. Может, клюнет читатель на утку? К тому же в ней чуть не 200 страниц дарового для книги текста. Так что помещение его в приложении можно объяснить еще и элементарной нечистоплотностью Бушкова – желанием заработать на том лишний рубль.
Хотя, отдадим должное, в более поздней «Хронике мутного времени» Бушков несколько «изменился» и написал о «демократической» России в прилично умеренной критичности, и дал событиям оценки вполне достоверные, но только с упором на одни следствия, а не на их причины.