Заинтересовавшись, я попросил приступить к ответу, не дожидаясь истечения отведенного срока. Новый ответ на вопрос гласил: «Надо подняться на крышу, бросить барометр вниз, замерить время падения. И затем, используя формулу L = а t2 / 2, вычислить высоту здания».
Тут я спросил моего коллегу, преподавателя, доволен ли он этим ответом. Тот сдался, признав ответ удовлетворительным. Однако студент упоминал, что знает несколько ответов, и я попросил его открыть их нам.
– Есть еще несколько способов измерить высоту здания с помощью барометра», – начал студент. – Например, можно выйти на улицу в солнечный день и измерить высоту барометра и его тени, а также измерить длину тени здания. Затем, решив несложную пропорцию, определить высоту самого здания.
– Неплохо, – сказал я. – А есть ли другие способы?
– Да. Есть очень простой способ, который, уверен, вам понравится. Следует взять барометр в руки и, поднимаясь по лестнице, прикладывать его к стене и делать отметки. Умножив количество отметок на размер барометра, получить высоту здания. Если хотите более сложный способ, то можно привязать к барометру шнурок и, раскачивая его, как маятник, определить величину амплитуды колебания у основания здания и на крыше, а по разнице между ними вычислить высоту здания. Аналогично, раскачивая барометр, вычислить высоту здания по периоду его качания. Наконец, – заключил он, – среди множества прочих способов решения данной проблемы лучше, пожалуй, всего взять барометр, найти управляющего и предложить ему столь замечательный и дорогой инструмент в обмен за сообщение (ему, наверняка, известных) данных о высоте здания, в котором он исполняет свои обязанности.
Я не удержался и спросил студента: «Неужели он действительно не знает общепринятого решения этой задачи». Тот признался, что знает, конечно, но добавил, что сыт по горло школой и колледжем, где ученикам навязывают свой способ мышления учителя.
Студент этот – Нильс Бор (1885-1962), датский физик, Нобелевский лауреат 1922 года».
Но, если во всем этом ученом рассказе как-то еще можно оправдать Бора, поскольку он отвечал на вопрос и имел право на не совсем корректную оригинальность, дабы подчеркнуть главную свою мысль, то простить таковую его преподавателям, да еще одному из них в ранге Нобелевского лауреата, никак нельзя. Они обязаны были поймать Бора на этой некорректности и не признать верным ни один из его ответов. Все его решения не отвечали в полной мере вопросу, поскольку вытекали из наличия у него кроме барометра (не считая разных веревок и лестницы) либо средств для измерения линейных размеров, либо часов, либо того и другого вместе. Я бы на их месте завернул студента, и доставил тем самым удовольствие ему, претендующему, причем явно не без оснований, на нестандартность своего мышления. Однако, будучи пойманный таким образом, студент мог упрекнуть и преподавателей в определенной неполноте поставленной перед ним задачи, поскольку для ее разрешения кроме барометра, подходящей для сего точности, требовались еще соответствующие справочные данные по зависимости атмосферного давления от высоты, которые студент абсолютно не обязан был помнить.
2. Относительно вероятности меньше 10– 4 , приведенной в сноске на стр. 123.
Ничего не зная о Бюффоне, я давно связывал таковую вероятность с продолжительностью жизни человека в днях (как наиболее четко фиксируемого сознанием суточного периода своего существования) и, соответственно, его восприятием событий действительности. Человек наглядно воспринимает число 10, хуже 100, плохо 1000 и совсем плохо 10000. Последнее число, отнесенное к дням жизни, маячит ему, здоровому и довольному своей судьбой, далекой перспективой даже в его пятьдесят лет, тем более, в тридцать. О ребенке не говорю: для него предстоящая жизнь – вовсе вечность. Точно так же человек воспринимает и возможность, например, несчастного с ним случая. Он ни за что бы не летал на самолете, знай, что один из тысячи ему известных людей «гарантированно» разбивается при полетах, тем более, один – из ста. А вот один из 10 тысяч – это что-то для него достаточно малоосязаемое, да и знакомых у него столько нет. Все это за пределами его фантазии, в какой-то степени и памяти.
3. О математике. Далее я привел эссе на названную тему, которое ранее я передал Хольгеру.
30.01
Кощеев не использовал предоставленную возможность красиво выйти из создавшегося явно невыгодного для него положения, и оставил мое Новогоднее поздравление без ответа, подтвердив тем еще раз свою беспардонно-серую ограниченность.