У многих людей уживаются как бы два подхода к оценкам тех или иных жизненных коллизий. Я придерживался всегда одного из них, и считал допустимым судить о чем-то только с позиций максимально возможного учета при этом интересов противостоящей стороны.
Ты, в отличие от такового, не можешь даже корректно что-либо процитировать. Приведенную мной фразу о «рациональном в мировых масштабах, т. е. выгодном всем», переиначиваешь в вопросительную форму и, добавив в нее слово «одинаково», получаешь явную несообразность. Затем адресуешь ее мне, хотя у меня, по контексту, говорится о максимально возможной «выгодности для всех», а у тебя о практически не реализуемом, и отсюда бессмысленном, «одинаково выгодном всем». Спишем на оговорку? Но ведь она не одна.
Например, я тебе о неприятии «всеми политики США там, где она явно эгоистически устремляется против интересов остального большинства», т. е. о многополярности мира. А ты призываешь к «однополярной согласованности добра против зла», т. е. фактически к применению силы к злу. А ведь зло совсем не без причины, и надо бы знать, что творят его вовсе не от нечего делать. Не говорю уже о том прагматичном, что насилие чаще всего сопровождается соответствующим ему ответом. Не лучше ли тут заниматься устранением исходных причин зла?
Или насчет вооружения (кстати, вопроса мною уже вдоль и поперек разжеванного и всесторонне обговоренного в письме от 25.03). Ты вновь полагаешь, что тебе вооружаться можно, а мне, – упаси Бог, – нельзя. Не унизительно, не обидно ли будет мне, чисто по-человечески? И так далее.
Я за разумное равенство и компромисс, за двухсторонний интерес, а ты в один свой двор. В технике, о которой ты упоминаешь, подобного нет, и потому получается нам приятный консенсус. Согласен, что в ней проще, чем в области социальных проблем. Но совсем не значит, что в разрешении последних следует придерживаться принципиально иных подходов, и учинять драчку, а не руководствоваться блестяще обкатанным опытом созидательных процедур.
Впрочем, я опять лезу со своими советами. Но и не возражать не могу против явной иррациональности».
24.04
«Петя, признателен за обстоятельный ответ и введение меня в курс истории иудаизма, но, кажется, приведенное в нем не имеет прямого отношения к моему предыдущему письму, главная мысль которого заключалась в том, что в истории нет ничего постоянного и неизменного (в части конкретных фактов), а все меняется и подчиняется при этом прагматическим интересам людей.
В части отдельных моментов твоего повествования. Здравый смысл – более глубокое понятие, чем гольбаховский «прием суждений, достаточный для познания простейших истин для того, чтоб отвергнуть наиболее грубые нелепости и поражаться очевидным противоречиям».
В моем представлении и моем использовании – это свод неписаных, законом не установленных, но здоровым большинством общества принятых норм и правил. Это
С учетом приведенного, по логике, невозможно меня относить, к неким приверженцам твоих «ортодоксов». Конечно, исключения могут быть, но меня они не интересуют, я на их основании никогда не строил и не строю никаких концепций.
С наступающими вас всех майскими праздниками.
P. S. В связи со смертью Ельцина посылаю тебе когда-то написанное о нем в моих «Двух полюсах». Оно остается полностью в силе без каких-либо сомнений».
25.04
Как-то, говоря о Марксе и Ленине, я отметил, что критика ими прежнего состояния общества, в котором они жили: власти, правительства, управления, групповых и личностных интересов, безупречна. Что она может быть перенесена на нашу действительность, в том числе и на последний постперестроечный период. Объекты для критики одни и те же. Другие лишь имена. Так я писал, опираясь на труды классиков, а недавно получил тому подтверждение на основе собственной критики демократического централизма в одной из статей (журнал «Урал» за 1990 год), давно забытой, но недавно обнаруженной в моем архиве.
«Как ускорить перестройку? Как обеспечить наиболее полное претворение в жизнь генеральных концепций партии в экономической и социальных сферах? Вопросы эти сегодня беспокоят многих, и эго беспокойство не лишено оснований, поскольку:
Демократический централизм развратил личность всепроникающим недоверием к ней со стороны аппарата и установлением всеобъемлющего контроля, ориентированного не на конечные полезные результаты труда, а всякого рода фетишизированные до абсурда отчетные показатели, ибо любой из них не отвечал задачам рационального хозяйствования и общенародным интересам.
Демократический централизм породил у людей в недопустимых размерах неуважительное отношение к личности во всех сферах ее жизнедеятельности – производстве, обслуживании, управлении. Деспотизм, грубость в общении должностных лиц с подчиненными на работе и с гражданами в быту, прикрываемые часто ссылками на закон, инструкцию, принятое вверху решение, стали не' исключением, а нормой поведения людей в нашем обществе.