Достав панель, Брайент набрал номер бипера. Едва появился сигнал приема, набрал еще один номер и стал ждать, когда ответит женщина.
Синтия Палмер думала, что ей придется дожидаться водителя, и готовилась сорвать на этом остолопе ярость, однако лимузин с работающим мотором стоял у ступеней. Когда швейцар, снимая шапку, неуклюже задел мехом ее лицо, она скрипнула зубами.
Перегородка в машине, к ее удовольствию, оказалась поднятой. Нажав переговорную кнопку, Синтия сказала:
— Везите меня домой.
Рывка, которого она ждала, не последовало. Машина тронулась плавно, словно парусник. Палмер удобно устроилась на заднем сиденье, вытянула ноги и стала шевелить пальцами в теплом воздухе из запольных отверстий.
Эта сучонка из секретной службы — как ее фамилия? Бомонт. Разболталась о дневниках Чарли. Слава Богу, Росс и эта корова Марджори не слышали.
Достав сигарету, Синтия прикурила от золотой зажигалки. Бомонт застала ее врасплох, когда с чувств, так старательно скрываемых от всего мира, спала защитная броня. Она собиралась недурно провести вечер. Посплетничать, потратить немного денег, позондировать, что кроется за соболезнованиями. Может быть, даже отдаться. Россу этого определенно хотелось.
Но Бомонт потрясла ее, сказав, что дневники исчезли, и намекнув, что они могли послужить причиной убийства Чарли. Не столь уж ошеломляющая догадка. Узнав в лондонском «Савое» за завтраком о гибели мужа, она поняла, в чем причина убийства.
Знала она и то, что дневники состояли из двух частей. Однажды вечером, перепив арманьяка, Чарли стал хвастаться, как умно поступил, не свалив все в одну кучу. Без помощи референта он изъяснялся безнадежно избитыми фразами.
Все время, пока Синтия летела из Лондона, пока отвечала на вопросы сотрудников полиции и ФБР, стремившихся быть максимально деликатными, пока слушала сентиментальные излияния подруг, у нее из головы не шел единственный вопрос: завладел ли убийца дневниками или их частью?
Все задаваемые вопросы она соотносила с этим и пришла к выводу: нет, убийца или тот, кто его подослал, остались с пустыми руками.
Палмер издала короткий смешок. Она не только ошиблась во всех умных, патологически жестоких мерзавцах, которые были бы не против заполучить дневники. Оказалось, что один из дневников попал в руки какой-то зеленой девчонки-агента.
Что я знаю наверняка? С чего приниматься за дело?
Бомонт явно известно о содержании дневников — это следовало из ее намеков. Значит, секретная служба — начальник Бомонт или кто-то еще — тоже в курсе дела.
Вопрос: Проболтались ли они?
Маловероятно. Тот, кто видел дискету, понял, что это взрывоопасный материал.
И они думают, что некто, упомянутый в дневнике, может оказаться убийцей. Логично, но кого это волнует?
Отбросив все эти рассуждения, Палмер ухватилась за главное: не важно, что и как оказалось в распоряжении секретной службы. Теперь, по завещанию Чарли, это ее личная собственность...
Смущало ее только одно: почему секретная служба прислала эту Золушку в готовом платье, хотя подобные дела нужно делать тайком?
Скорее всего тот, кто послал девчонку, рассчитывал: Палмер будет до того потрясена, раздавлена упоминанием о дневниках, что выложит, где вторая дискета.
Знать бы...
Она уже проверила все известные ей сейфы, тщательно обыскала всю квартиру, поехала в клуб «Белмонт», разыграла убитую горем вдову и получила доступ к шкафчику Чарли. Оставались только Дубки. Она была уверена, что дискету не найти, если Чарли спрятал ее вне дома. Теперь думала, что поспешила с выводом; когда почва подсохнет, она сходит в лес к тайникам Чарли — он называл их «секретные места».
Но для начала нужно будет нажать на Бомонт. Потребовать, чтобы эта девчонка вернула дискету, попавшую к ней. Та, конечно, примется вилять, ссылаться на начальство. Но Палмер давно овладела искусством обращения с мелкой вашингтонской шушерой. Если собеседники оказывались слишком глупы или упрямы, приходилось привлекать к делу Лоуренса Росса.
Стоит только упомянуть Ларри, и Бомонт станет шелковой!
Огни башни, в пентхаусе которой жила Синтия, проплывали мимо. Когда машина стала спускаться, Палмер обратила внимание, что они на пандусе, ведущем к гаражу. Потянулась к переговорному устройству, но тут остолоп заговорил:
— Это просто мера безопасности, миссис Уэстборн. Мне дали указание привезти вас таким путем.
Не все ли равно?
Палмер думала об этой девчонке, Бомонт. Что произошло между ними, почему вся ее оборона рухнула, будто песчаный замок?
До сих пор она ни с кем не позволяла себе говорить так откровенно, особенно с Марджори Вулворт и ей подобными. Эти особы могут уловить слабость или тревогу безошибочнее и быстрее, чем кто бы то ни было. Они копят и копят мелкие секреты, пока их жертва не окажется в западне. В стае они ведут себя как сонные крокодилы, жадно бросающиеся к первой же попавшей в воду капле крови. У этих каннибалов своя, постоянно меняющаяся иерархия.
А тут она назвала Чарли сукиным сыном, призналась в столь многом под влиянием гнева, возмущения, отвращения; обнажила свои язвы.
Почему?
Потому что хорошенькой Бомонт не приходится вращаться в этой среде. Она чистая, неиспорченная, никогда не соприкасалась с этой грязью, хотя у нее и есть свои секреты.
Может, я была когда-то такой же. Или мне это только кажется. Обладай я ее чистотой и откажись поступиться ею, все могло быть хорошо.
Синтия продолжала думать о необходимости бегства с той холодной, неуютной планеты, где живет, когда машина плавно остановилась.
Дверца распахнулась, Палмер вышла. Шофер стоял к ней спиной. Она услышала щелчок зажигалки, уловила запах табачного дыма. Достала из сумочки пластиковую карточку от лифта. Здание было оснащено всевозможными средствами безопасности, и лифты поднимались только на тот этаж, который указан на магнитной полоске карточки-ключа.
Дверцы кабины открылись. Палмер вошла и обернулась. Машина стояла, мотор с пощелкиванием остывал. В воздухе висел голубой дымок, но шофера она не видела...
Внезапно он появился в кабине, и она поняла, что это не тот, кто вез ее на бал. Другой человек, с безумными глазами, но плавными, изящными, будто у танцора, движениями. Шея ее оказалась словно зажатой в тиски. В глазах потемнело, и последней мыслью ее было, до чего он силен. Потому что другой рукой этот человек выхватил карточку, вставил в прорезь, и дверцы плавно закрылись.
26
Брайент смотрел в ветровое стекло, как Джонсон сбегает вниз, перескакивая через ступеньки. Когда начальник приблизился, разглядел морщинки у его глаз и понял, что поладить с Россом он не сумел. Подойдя, Джонсон посмотрел в упор на Брайента и пустое пассажирское сиденье. Взгляд его был мрачным.
— Когда она удрала? — спросил Джонсон, влезая в фургон.
Брайент глянул на цифровой дисплей:
— Двенадцать минут назад. Зря я не примкнул ее наручниками...
— Она отправилась к Палмер. Поехали.
— Я позвонил Марианне, — сказал Брайент. — Она при разводе получила новую машину, шикарный джип «чероки». По пути захватит Дэвида Кобба... У Марианны двухстволка, а Кобб никогда не выезжает без своего «узи».
Они, видимо, уже недалеко от дома, где живет Палмер... Джип не привлечет ничьего внимания, это не наш фургон. Я сказал им, пусть прикинутся любовниками.
Джонсон хмыкнул.
— Как прошел разговор с Россом?
— Росс держался непримиримо. Думаю, он решил жениться на вдове Уэстборна.
— И хочет устроить директору скандал?
— Уже пытался. Смита не оказалось на месте.
Где был директор, Джонсон не стал уточнять. Кроме президента, только пять-шесть человек знали, что Уайетт Смит еженедельно ездит на прием к хирургу в больницу имени Джона Гопкинса. Состояние его из-за пули в спине было критическим. Если ее не удалить, она вскоре могла повредить спинной мозг и Смит оказался бы парализованным.