Санас. Князья его приехали всей семьей. Аю Прахлад, Ити Суми, княжич Аю Намча и дочь Бхатхи, восьми лет. Шесть охранников, пять слуг, четыре служанки. Здесь все понятно — вывезли детей, чтобы тринадцатилетний княжич привыкал к налагаемым званием обязанностям, а дочь знакомилась загодя с молодыми князьями. И она не растерялась, весело щебетала с Васантой, пока не случилась трагедия.
Из западного княжества Пуян приехал его князь Аю Амаванта. Привез с собой советника и шестерых охранников. Он, да еще князья Санаса собирались оставаться ночевать. Их дороги пролегали малонаселенными лесами, где быть застигнутым ночью означало бдительную ночевку у негаснущего костра. Потому Амаванта пожелал иметь с Амараватой беседу после пира, на следующий день.
Ясное дело, после случившегося ему не до беседы. Впрочем, о чем она, князь знал и так. Леса Прежних, пронизывая узкой лентой половину Дастрана, уходили и в княжество Пуян. Оба князя неторопливо, незаметно для окружающих, присматривались к тому, что там происходит.
Не знали о том ни их советники, ни родные, ни — смели они надеяться — Зрящие. То выезжали князья в леса с охотой. Брали медведя или болотного вепря, или украшали стены дворца добытой шкурой клыкастого тигра. Заодно изучали местность, составляя подробные карты. А то — посылали монахов своих монастырей ловить бродящих по лесам расхитителей сокровищ Прежних. Добыча доставалась или монастырям или князьям, а расхитителей допрашивали, стараясь выявить скупщиков.
Втайне, как разовую прихоть, посылали князья в лес своих искателей древностей и разведчиков. Но каждую группу — лишь один раз, чтобы не усмотрел никто в действиях князей долговременного умысла. Так и послал в те леса Аю Амаравата Юра и Веда, как бы без твердо определенного поручения. Но уж доклад с них, если они вернутся, князь потребует предельно подробный.
Для таких поручений лучше всего подходили люди пришлые, которые вскоре покидали пределы Дастрана, не успев узнать, что не только их отправлял Аю Амаравата за Лысые Холмы. Потому и привечали в Дастране бродяг издали, предоставляя кров и пищу даже неблагонадежным по виду людям. Потому — но этого Сита не знал — предположение советника о недовольстве Зрящих казалось князю очень даже возможным.
Знал князь, что имелись у Зрящих свои интересы в тех лесах. Не зря показывал княжичу Тжанака, прося запомнить. Тжанак, а не покровительствующий Пуяну, Дастрану, Санасу и Имьясу Сура занимался тайными делами, связанными с лесами Прежних. Это Тжанак организовывал походы монахов в леса, чтобы ловить расхитителей. Только из тех походов отобранную добычу не приносили в монастыри и храмы, а уничтожали на месте. А то и сам Зрящий посещал леса с малой охраной. Аю Амаравата проследил, по каким маршрутам заходит в лес Тжанак. Не было сомнений, что посещал он там три-четыре определенных места. Посещал — и быстро возвращался.
Но почему недовольство Зрящих вылилось во внезапное, без предупреждения, убийство жены? Не так действуют Зрящие, не их это манера.
Воспоминания о погибшей супруге пронзило князя, и несколько минут он просидел наедине со своей болью. Чтобы взять себя в руки, он вновь уткнулся в записи Ме Висаата.
В зале находился двадцать один гость и восемь хозяев — семьи князей, советники. Все присутствующие друг друга знали. Подозревать их — полный абсурд. А вот возможность была у любого из них. Возможность выйти в коридор, заговорить с хозяйкой, угостить ее напитком с ядом, или показать диковинное украшение и невзначай уколоть отравленной иглой. Все они ходили туда и сюда, в коридор, на второй этаж, на балкон, в Судейскую залу, во двор.
Так что князь оставил размышления на эту тему, как совершенно бесполезные, и обратился к дальнейшим записям. Охранники, слуги и служанки. От гостей — пятьдесят три человека. Сидели за накрытыми столами во дворе, и слуги Амараваты их угощали. Временами некоторые из них заходили в пиршественную по вызову своих князей, но при этом всегда были на глазах. На княжескую половину дворца никто не входил — за этим следил Мегхам. Да и вообще, среди охранников князей полно наблюдательных мужчин, от внимания которых ничто не скроется.
Конечно, слуги и охранники разных княжеств далеко не всегда знали друг друга. Степень знакомства слуг из отдаленных княжеств Амаравата сейчас представить не мог. Но два монаха — допросчика постарались. Возле сведений о каждом из слуг гостей был дан список и приметы тех, кого указанный слуга знал наверняка. И тех, кого — приблизительно. Монахи потратили прошлую ночь не зря.
Князь оставил записи в своей спальне, заперев их в шкатулке. И отправился провожать разъезжающихся гостей, подавленных и раздосадованных. Уехал даже Амаванта, так и не переговорив с хозяином. Не успел князь вернуться к записям, как его предупредили о появлении Зрящего.
Им оказался старый знакомец князя — Сура, высокий худой мужчина с тронутыми сединой курчавыми волосами. Одет Сура был, как мужчина племени романов, в кожаную безрукавку, а голову повязал красной косынкой. Разве что в ушах и на пальцах не было столь любимых романами колец. Что хотел подчеркнуть Зрящий своим нынешним одеянием, Амаравата не понял, и решил принять его в комнатах охраны. Не было сейчас в доме ни Мегхама, ни Зарича, ни Сура, которые опекали детей князя.
Сура подождал, пока князь присядет, произнес подобающие слова соболезнования. Затем присел сам на жесткую лежанку охранника.
— Шиванду смог определить яд?
Князь молча сделал жест отрицания. Дальше молчать было невежливо, хотя разговаривать со Зрящим в такой день хотелось менее всего. Тяжела ты, княжеская забота…
— Причина смерти княгини до сих пор не установлена. На теле нет повреждений, признаков действия известных ядов тоже нет. Исследуют случившиеся Ме Висаат, по моей просьбе, и Ме Димешвар от храма Ямы Справедливого.
— И от монастыря Ямы Беспощадного, — с неожиданной силой в голосе перебил его Зрящий, — его расследование может указать на кого-нибудь из твоего близкого окружения. Ты в опасности, князь. Попали в твою княгиню, но метили, похоже, в тебя.
— Кто метил? — спросил князь, пытаясь прочитать мысли Суры.
Частенько это удавалось, хотя Зрящие умели облекать свои мысли в такую сложную оболочку, что не столь ученым князьям было невозможно в ней разобраться. Сейчас князь знал, что Зрящий ему лжет, стараясь натравить на монаха-следоискателя. Но что стояло за этой ложью? Сура — чувств не подделаешь — сам был немало озадачен и встревожен неожиданной смертью княгини. А вот князю он совсем не сочувствовал. Похоже, его вполне бы устроило, чтобы в смерти жены обвинили самого князя, или чтобы князь расправился с Ме Димешваром и угодил на суд Зрящих.
— Знал бы точно, сказал. Вся надежда, князь, на твоего расследователя. Я слышал, через день прибудет монах из Ангави?
Аю Амаравата кивнул. Сейчас он не мог разобраться в мыслях Зрящего, который вдруг утратил интерес к их беседе. Сура поднялся:
— Предварительные результаты расследования тебе известны?
Князь ответил, что Ме Висаата отдал ему свои записи, и он уже успел их частично просмотреть. Вот только визит Зрящего оторвал его от этого занятия, и он запер записи в шкатулке. Сура обещал появиться вновь, когда все три монаха придут к каким-либо выводам.
С огромным облегчением расставшись со Зрящим, князь проследовал в храм, чтобы исполнить положенную церемонию отправления духа умершей в царство Ямы.
Обычно покойного бальзамировали уже в день смерти и на следующий день относили в погребальный дом княжеского рода. Простолюдинов сразу отправляли на погребальный костер. А в храме Ямы Справедливого проходила церемония прощания с духом знатного усопшего.
В случае убийства, следствие по которому не закончилось, тело стремились по возможности сохранить до конца расследования. Прощание же с духом шло своим чередом. Спуск вниз, под землю, по тринадцати черным ступеням. Потом по коридору, спиралью обходящему главный зал, между картин страданий нечестивцев в царстве Ямы. Багровый свет факелов, запах горящей смолы, заунывное звучание двухструнной циммы. Участники церемонии загодя выстроились перед изображенными на стене главного зала храма воротами в царство смерти.