Про свинорыла Юрий знал достаточно, а пещерная обезьяна, судя по описанию, была не кем иным, как первобытным человеком. Впрочем, расхитители родства с ней не признавали.
— У нее лоб не прямой, как у человека, а покатый. Спина и грудь волосатые. И не говорит она по-человечески, а мычит и ухает.
— Но если она использует дубины и острые камни, охотничьи ловушки делает и капканы — то это уже человек. Только дикий, — упорствовал Кондрахин.
— Был бы то человек, — возразил Бинду, — давно бы нас в покое оставил.
Оказалось, пещерная обезьяна выслеживала расхитителей. Охотилась на них. И если охота была удачна, свою добычу съедала.
Ведмедь неожиданно приподнялся.
— Ждать нечего. Обойдем выжира с запада. Отогнать его я не могу.
— Там, на западе, уже не наш участок. Мы не знаем его, — попробовал возразить Бинду, но ведун не обратил на его слова внимания.
Шли редколесьем. Деревья были Кондрахину незнакомы, южнее Лысых Холмов он таких не встречал. Высоты средней, кроны широкие. Листья темно-зеленые, с зубчиками по краям. Попадались и хвойные, имевшие несомненное сходство с соснами. Под ногами шуршала невысокая трава с красными проблесками земляники.
Вскоре Юрий обнаружил, что они идут по улице поглощенного растительностью города. По обеим сторонам от их тропы равномерно располагались прямоугольные и квадратные возвышения. Горное зрение показывало — сложены они из битого камня и лишь сверху присыпаны землей, в которой укоренились кусты и деревья.
Придержав Ведмедя за руку, Кондрахин тихо сказал ему по-русски:
— Идем по заброшенному городу, улавливаешь? Я обнаружил под землей тоннель. Обследуем?
Примерно с час они петляли по развалинам. Копать было нечем, разбирать завалы битого камня — тем более. Пару раз им попадались целые дома. Приземистые, с плоскими крышами, они целиком были сложены из бетонных блоков. В пустые проемы дверей и окон они заглянули снаружи. Заходить никто не пожелал. На полу гнили останки крупного животного, трудно различимого из-за сплошного покрова ползающих по нему червей. Запашок стоял соответствующий открывшейся картине. В других помещениях было то же самое.
Как предположил Магран, почувствовавший приближение смерти пещерный медведь залез в свою пещеру и там издох. Теперь Юрий понял, отчего здесь так много пещерных медведей и обезьян. Помещения уцелевших от Прежних домов жители Амату считали пещерами. А он-то думал — откуда в лесах множество пещер? Не удивительно — дома так заросли и замусорились, что только зияющие прямоугольники дверей и окон подсказывали, что это — не природные образования.
Вход в тоннель, который Кондрахин счел возможным раскопать, он обнаружил в развалинах огромного здания. Его единственная уцелевшая стена поднималась над землей на высоту шестого этажа. На стене, сложенной из белых блоков, красными кирпичами был выложен сложный орнамент из прямоугольников и треугольников.
Горное зрение подсказало, что земля у стены не содержала в себе крупных бетонных или кирпичных обломков. Раскопать ее, с его точки зрения Юрия, было несложно. Под земляным завалом располагалась дверь, ведущая в подвал разрушенного дома. А из подвала должен быть выход в тоннель. Оставалось преодолеть одно препятствие: копать было нечем. Инструменты расхитителей хранились в их тайнике, в нескольких часах ходу отсюда на север.
Бинду, почувствовавший близость добычи, вызвался изготовить подобие лопаты и вилы из твердой древесины местных пород. Получив согласие Кондрахина, он исчез в зарослях. В ожидании его возвращения Ведмедь и Кондрахин перекинулись парой слов.
— Юра, тебе не показалось странным, что мы оба подпустили эту пару лесных шакалов вплотную к себе, ничего не почувствовав? Показалось? Я обдумал это дело, покумекал, присмотрелся. Ты знаешь, здесь расстояние, на котором я чувствую здешнюю живность, непостоянно.
— Оно везде непостоянно, — возразил землянин, которому в словах ведуна почудилось что-то важное, способное указать на одну из тайн этой планеты.
Ведмедь покачал головой:
— В знакомых мне мирах такое расстояние меняется чуть-чуть, его вообще можно считать неизменным. Здесь оно способно измениться в десятки раз. Пока я отмечал лишь короткие периоды, когда я почти что слеп и глух. Но если такое растянется на целый день?
Мысленно Юрий представил: они в лесах, кишащих хищниками, полных опасных тайн, а их княжеский дар им отказал. Невеселая ситуация. Но ведь ходят сюда расхитители, у одного — дара вовсе нет, у другого — он в зачатке. Ходят — и ничего, живы.
— Магран, а ты давно в лесах промышляешь?
Рыжий расхититель ходил с Бинду два года. Бородач нашел Маграна в поселении близ хребта Водопадов, в том месте, где хребет нырял в море узким полуостровом и цепочкой островов. Поселение считалось княжеским, но жили в нем вольно. Дань князю отвозили в город Кот сами старейшины, они же вершили суд и подбирали рекрутов в княжеские рати. Потому и не доглядели княжьи управители с мытарями, что в поселке растет мальчик с княжьим даром.
Отца Магран не знал. Его черноволосые братья были обычными рыбаками, а он, в детстве едва не утонув, долгое время воды панически боялся, и, может быть, потому стал неплохим охотником.
"Еще бы не стал. Животных ты чувствуешь на огромном расстоянии. Может, даже подманиваешь. С княжьим даром в лесу не пропадешь", — подумал Юрий.
Бинду, имевший множество знакомых в самых разных местах, разыскал рыжеволосого юношу и уговорил ходить с ним.
— У него раньше был другой напарник, но того сожрал выжир. — Из нас ведь немногие ходят в леса подолгу, — с подкупающей обреченностью проговорил рыжий.
Кроме хищников, с расхитителями могли расправиться конкуренты. Корзинщик и другие скупщики добычи обычно выделяли группе расхитителей определенные участки леса, но кто там, в лесах, станет соблюдать правила? Любители легкой наживы — люди лихие, для них чужая жизнь не стоит ни гроша. Куда легче подстеречь удачливого собрата по ремеслу, убить и завладеть добычей, чем шарить самому по лесам, рискуя стать чьим-то обедом.
Иногда в леса Прежних наведывались монахи. Эти специально отлавливали расхитителей. Старались брать живыми, для допроса. Монахов интересовали скупщики добычи.
— Корзинщик говорил, что допрос у монахов страшнее самой лютой смерти. Среди них всегда есть кто-то с княжьим даром. Если я попадусь им в руки, меня закопают живым, — Магран говорил об этом небрежно, как будто о приобретенных недавно на Лысых Холмах царапинах. — Вас тоже закопают.
Юрий не смог сдержать улыбки, а Ведмедь просто рассмеялся. Магран с удивлением уставился на спутников.
— Руки у них коротки — нас закопать. С нами можешь никого не бояться. Разве только — Прежних.
— Так они действительно живы? — округлил глаза рыжий, — это не слухи?
Вернулся Бинду. Расхитители принялись споро разбрасывать землю. Бинду разрыхлял ее вилами, а Магран с Юрием отгребали грунт в сторону плоскими дощечками. Ведмедь орудовал голыми руками. Работали без перерывов, груду земли скоро разбросали и принялись углубляться под стену. Теперь в яме помещался лишь один человек. Ведмедь прилег возле стены, сказав, что последит за безопасностью. Копал в основном Бинду, выносливость которого вызывала уважение. Изредка его подменял Юрий, а рыжий отгребал выброшенную из ямы землю в сторону.
Вскоре обнажилась металлическая дверь. Освободив ее от земли до самого низа, Бинду с досадой лягнул ее ногой.
— Она на внутренний замок заперта! Ее даже топором не пробьешь!
Юрий жестом поманил его наверх. Затем спрыгнул в раскоп. Приложил руки к гладкой поверхности.
— Топор не нужен. Лишь бы замок не заржавел напрочь. Вед, прикрой!
Сконцентрировав между ладонями поток энергии, Юрий зацепил им зубчатое колесо замка и провернул. Сзади охнул Магран, почувствовавший, несомненно, мощный выброс энергии. Толчок плечом — и дверь открылась. Сзади раздосадовано прохрипел ведун: