— Все оружие в лесах Прежних давно собрано, — ответил хозяин безразличным голосом.
— Я не говорил, что это место находится там. Устроишь мне встречу с Дасаром, узнаешь, где оно. Но войти без меня не сумеешь.
— Если Дасар узнает, что я с тобой говорил, мне не жить. Да и тебе тоже.
Разговор вновь уперся в тупик. Умад говорить не отказывался, но землянин не мог сообразить, о чем его спросить, чтобы получить ответ. О Сенарах Корзинщик говорить не станет, это понятно. О других тайных Амату расскажет, если правильно спросить. Но чтобы спросить, надо уже знать, хотя бы в общих чертах, что здесь творится. А о чем знал землянин? Он даже не мог с уверенностью утверждать, что Корзинщик каким-то образом причастен или мог слышать об объявленной на князя Аю Амаравату охоте.
— Ты и твои покровители знали, что Аю Амаравата ведет свои поиски в лесах Прежних?
Корзинщик повернул голову к Юрию и присел.
— Догадывались, только доказательств не было. Без доказательств ничего сделать нельзя. В Дастране князя любят.
— Все доказательства сгорели вместе с дворцом князя. Князь твоим покровителям мешал?
Умад переполз к стенке и облокотился о нее спиной. Ощупав голову, он скорбно скривил губы:
— Князь мешает очень многим. Романов привечает, бывших Солдат Вудры, южане и островитяне при нем по княжеству так и шастают. Старинным купеческим семьям это очень не нравится. Их торговле подобное многолюдье в убыток, цены падают. Зрящим не по душе его самостоятельность, с монахами Ямы отношения у него не сложились, а южные князья издавна завидуют торговле Дастрана. Служительницы Дивеи, это известно всем в Ити, мечтают заменить князя его сыном. Только они не спешат, ждут совершеннолетия Аю Васанты. Чернокнижники не могут простить князю того, что он несколько лет назад казнил три десятка сторонников Слоноголового. Но князь, насколько мне известно, жив. Почему ты, говоря о нем, употребил прошедшее время?
Корзинщик разговорился. Жизнь князя для него запретной темой не была.
— Князь жив, сегодня он прибыл в Ити. Но что-то многие на него покушались. Даже Прежние. Эти-то почему?
— Заплатили им, наверное, — предположил Корзинщик.
Но кто им заплатил, кто здесь вообще общался с Прежними, кому перешли дорогу романы, почему бывших Солдат Вудры никто, кроме князя, на службу не брал, хозяин дома говорить отказался. А может, действительно, не знал. Время шло, а Юрий так и не продвинулся в своих расследованиях. Уклончивые ответы Умада, должно быть, были бы достаточны для знатока взаимоотношений различных группировок в Дастране, но землянину их совершенно не хватало. О халпеях и чернокнижниках Корзинщик слышал краем уха, с романами вообще никогда не разговаривал. Как и все, он не считал рыжеволосого княжича законным сыном Аю Амараваты. Смерть же его жены приписывал женской ревности.
— Князь, пока не женился, Мамуху Солнцерожденному поклонялся со всеми встречными бабами. Ублюдков наплодил — на треть княжества. Имел и постоянных любовниц среди купеческих дочек, даже служительниц Дивеи не пропускал.
Корзинщик сокрушенно, и вместе с тем завистливо покачал головой. Служительницы Дивеи, как следовало из его рассказа, не могли вступать в брак. Сношения же с мужчинами им не возбранялись, как и рождение детей. Только были они на редкость разборчивы, и среди обывателей Ити считалось весьма почетным возлечь на ложе со служительницей матери Мамуха Всадника. Корзинщику такая удача не улыбнулась, и он князю откровенно завидовал.
Но после женитьбы Аю Амаравата на сторону не гулял. Так что женщины Дастрана княгиню ревновали, а рождение рыжеволосого сына только усилило женскую к ней ненависть.
Задавая следующий вопрос, Юрий ощутил неприятную легкость в мыслях. Сознание работало четко. Но как-то ограниченно; за пределами главной темы не оставалось ничего. Вообще ничего. В обычном состоянии Юрий мог обдумывать одновременно несколько вопросов. Произошедшее изменение поразило его настолько, что он даже замолк на полуслове. Но Умад не обратил на его внезапное молчание никакого внимания. Он широко раскрыл глаза, направив взор за спину Кондрахина.
Повернуть голову землянин не успел. Все мышцы его тела охватило оцепенение, а княжий дар теперь показывал не присутствие астральных энергий вокруг, а некие расплывчатые грязные пятна. Их восприятие вызывало отвращение. Голова у Юрия закружилась, и к горлу подступил шершавый комок. С трудом двигая глазами, он смотрел, как женщины в длинных светлых одеяниях заполонили весь подвал. Они разглядывали предметы Прежних, шевелили губами, разговаривая, но Юрий не слышал ничего, кроме стука собственного сердца. Теперь голова болела так, что он предпочел закрыть глаза.
Как ни странно, ему стало легче. Он почувствовал, как его хватают под руки и несут. Недолгое путешествие окончилось тем, что его посадили возле стены и согнули ему ноги. Почти сразу прошло оцепенение, и он расслышал нараспев читаемое заклинание. Открыв глаза, Кондрахин обнаружил себя в узкой темной комнате. Ноги ему согнули, потому что иначе он не поместился бы в ней. Комнатенка была размерами — метр на метр. Три стены, а вместо четвертой — дверь. Вверху, в двери — забранное толстой решеткой окно. Сквозь него проникали багровые отблески факелов.
Землянин, хоть и мог шевелиться, был слаб, как после месячной болезни. Провел рукой по поясу — пистолет на месте. Его даже не обыскали! "Да и зачем? На что я, парализованный, способен? Ай да бабы! Ну, сволочи! Подобрались незаметно, отыскали меня даже под землей и спеленали, как младенца. А теперь в карцер засунули. Не иначе, Корзинщик для своих целей его соорудил". Кондрахин задумался, что же произошло с его столь негостеприимным хозяином. Но княжий дар ему не помог — сознание оказалось недостаточно ясным, и что творилось в подвале, он мог только предполагать. Прислушавшись, Юрий понял — обсуждают его ближайшее будущее. По крайней мере, служительницы Дивеи сходились на том, что вести его немедленно, как Корзинщика, на суд князя не следует. Так ничего и не решив, они удалились.
А за решеткой свет потемнел, заслоненный чьей-то головой.
— Сиди спокойно, дверь ломать не пытайся. Она защищена заклятиями. Можешь умереть преждевременно. За тобой придут попозже, когда князь рассудит чернокнижника.
Голова отодвинулась, но светлее стало ненадолго. Уходя, служительницы погасили факелы. В полной темноте землянин ощупал стены своей камеры. Добротные, крепкие кирпичные стены. Кое-как действующий княжий дар показывал, что толстенная, окованная железными полосами дверь оплетена сложной сетью энергетических линий. Разобраться в них сейчас Кондрахин не мог. Но предупреждению служительниц поверил. Выбрал свободное от линий место, толкнул его ногой. Дверь, как и следовало ожидать, не шелохнулась.
"Думай, боец Демиургов! Скоро Корзинщика доставят к князю. Через час сюда пожалуют люди князя — осмотреться, предметы Прежних собрать. Суд, видимо, состоится до заката. Меня либо сразу на суд отведут, либо служительницы сами допросить пожелают. Тогда они меня Амаравате не откроют. Да и если откроют — как князь сможет меня защитить?" В общем, получалось, что надо быстрее отсюда уматывать. Но как?
Дверь не открыть, заклятия в полуоглушенном состоянии не снять. Отстреливаться от пришедших за ним служительниц? Но они наверняка его обездвижат, а он вряд ли сумеет противостоять женскому колдовству. Юрий вытащил из кармана свой камень, сжал его в руке. Руку, а за ней и всю правую половину тела как будто током пронизало. Кондрахин сжал зубы и терпел. Сознание прояснилось настолько, что он смог трезво обдумывать варианты своего поведения. Но слабость не проходила. Юрий с трудом встал, прислонился к стене и вспомнил умения, коими наделили его Просветленные, отправляя на первое задание. Среди них числилось и искусство проникать сквозь стены. Кирпич, он помнил, мог быть для него вполне преодолим.
Одежду, пистолет и камень придется бросить. Их через кирпичную стену не протащишь. Хотя нет. Юрий осторожно ощупал прутья решетки. Камень пройдет, да и пистолет тоже. Одежду просунуть через прутья решетки еще легче. Он поспешно разделся, пропихнул в окошко свое немногочисленное имущество и прислонился к правой от двери стене. Там, подсказывало ему чутье и неясное астральное восприятие, за двумя слоями кирпича находилась одна из комнат обширного подвала Корзинщика. Прислоняясь к стене и очищая сознание, землянин настраивался на астральное восприятие стены.