Жрец Ямы уклончиво ответил, что он провел только первичный опрос и сегодня продолжит работу. Он просил на время расследования подчинить ему управляющего, Дрипура.
— Всех гостей Вашего Высочества я опросил, записал их слова, и они могут отправляться к себе. А Ваших слуг опросил еще не всех.
Князь сказал, что он отдаст Дрипуру соответствующее указание. Но зачем вообще опрашивать слуг?
— Только для одного, князь — чтобы быть уверенным, что среди них не затесался посторонний, умелый убийца. Такого убийцу, которого совершенно никто не запомнил, представить невозможно. Кто-либо его видел, пусть вначале и не обратил внимания. Исключим убийцу со стороны — и тогда проверим всех слуг и приближенных гостивших князей.
— А если не исключите? — спросил князь, пристально глядя на жреца.
Ме Димешвар поклонился:
— В таком случае поиск предстоит продолжить Вашим людям, князь. Обычные убийцы, пусть и с великолепной подготовкой, служителей Справедливости не интересуют.
Вернувшись в свой дом в Руге, князь собрал небольшой совет. Сур, управляющий имением Дрипур, советник по торговле Вендра, ближний советник Сита. Обсуждался один вопрос — что делать. Князь, ссылаясь на свой дар, считал себя в опасности. Но характера этой опасности не представлял. У него было лишь смутное ощущение нарастающей угрозы.
Говорили мало — как что-то предлагать, если никто не понимает скрытой сути происходящего? Единственную достойную внимания идею выдвинул Сита. Он предположил, что Зрящие по какой-то причине возненавидели князя, но не рискуют открыто расправиться с ним. Другие князья весьма ревностно относились к своим правам, да и понятие чести — не пустой звук. Словом, князя требовалось представить в неприглядном свете. И нераскрытое убийство, да еще такое, где и на самого князя падала тень подозрения, вполне годилось.
Вендра напомнил, как оживились сплетники после рождения рыжеволосого Васанты.
— Конечно, когда княжич прошел испытание и получил законный титул, все разговоры утихли. Но мысли могли остаться. Рыжеволосый князь — огромная редкость. Сразу вспоминается, что воплощение тайного бога — Вун, изображается подростком с рыжими волосами.
При откровенном высказывании торговца всех передернуло. Имена тайного бога: Салу, Вун и Зоола, знали все в Амату, но их публичное произнесение считалось опасной ересью. Вендра не воспользовался принятым эпитетом — Медногривый — а сказал, как есть, полностью доверяя собеседникам.
— Быть может, поклонники Ямы Беспощадного затаили злобу на княгиню, родившую рыжеволосого законного княжича? — закончил он свою мысль.
— Расследует убийство жрец Ямы, судя по титулу — монах, — произнес Амаравата спокойно, — он что же, темные дела своих единомышленников станет расследовать? Не верится.
— А почему нет? — возразил Вендра. — В его власти повести следствие в ложном направлении…
— Чепуха! — перебил князь. — Будь Ме Димешвар единственным следоискателем, еще можно было бы предположить. Хотя он представляет монастырь Ямы Справедливого, а не Беспощадного, а между этими двумя ветвями давнее соперничество — кто ревностнее исполняет божьи заповеди. Но главное, что есть и другие следоискатели, к тому же обладающие княжьим даром. Или они все играют против меня? Даже мой родич Ме Висаат?
Присутствующие замолчали. Предположений больше не было. Поведение и намерения Зрящих оставались тайной даже для князя — что уж говорить об остальных. С них было достаточно и того, что они вообще знали об их существовании.
Сур предложил на время отослать дочерей князя с надежными людьми в отдаленное поселение. Сита возразил, что дочери, не достигшие шести лет и не прошедшие испытания на наличие княжьего дара, не представляют интереса ни в каком смысле — ни как наследницы, ни как нарушители традиций. На это Сур заметил, что и Ити Шаратхи тоже не представляла интереса ни для ревнителей веры, ни для Зрящих. В любом случае удар направляется против князя Аю Амараваты. Укрыв близких к князю людей, они ограничивают возможности неведомых врагов. Подобраться к самому князю им будет значительно труднее.
Предложение главного охранника приняли. Он же и взялся за его выполнение. Разошлись все, кроме Ситы, тот остался. Они с князем разговаривали без принятых церемоний, потому что Сита тоже приходился князю близким родственником. В обычаях князей было назначать своих лишенных княжьего дара родичей советниками.
— Вчера ты не совсем хорошо поговорил с Аю Шударой. Он был взбешен. Не мог он…
Советник не договорил. Вслух обвинять князя и соседа в убийстве не хотелось. Да и не думал так Сита, скорее, просто пытался придумать хоть одну правдоподобную причину для убийства, не связанную со Зрящими.
— Он просто вышел из себя, узнав, что я опять не даю определенного ответа. Ты же его знаешь. Терпение нашему соседу чуждо. Вспылил, ускакал, а сам уже на границе пожалеет о своем поступке. Можешь быть уверен, Аю Шудара навестит меня еще до вечера. Ему ведь тоже требуется очистить свое имя от подозрений. К тому же, согласись, жену мою убил человек вовсе не вспыльчивый, а подлый, терпеливый и расчетливый. Так что оставим Аю Шудару в покое.
Сита кивнул, соглашаясь. Он, занимающийся тонкостями отношений с соседями, лучше других знал, что никто из них не имел поводов для серьезной вражды с Аю Амараватой.
Расставшись с советником, князь принял Ме Висаата, который принес свои записи. Ночь напролет они с Ме Димешваром, не мешая друг другу, опрашивали слуг. Служитель Ямы, действуя от противного, прежде всего, собирался исключить чисто человеческие мотивы преступления: ревность, зависть, месть, ограбление. Ме Висаат искал любые зацепки. При этом оба принимали в расчет, что даже для самого изощренного преступления порой не нужно владеть никакими магическими способностями. Например, они верили, что монахи немногочисленных монастырей Вудры, расположенных на заснеженных горных вершинах, владели изумительным искусством оставаться незамеченными среди многолюдья. Сур, лучший боец Дастрана, учился в таком монастыре. Он рассказывал, что это искусство не является чернокнижным.
Висаат, как и жрец Ямы, тоже полагал, что следует искать следы хорошо подготовленного убийцы, затерявшегося среди слуг. Слуги приезжих князей, их советники, охрана, далеко не всегда знали друг друга. Монах оставил свои записи, в которые князь заглянул с тоской. Он не ждал от их просмотра результатов, но любое дело сейчас смягчало горечь утраты.
На званый пир приехали гости из семи княжеств. Князь разложил перед собой листы с записями монаха полукругом, начиная с восточных княжеств.
Чонхор: князь Аю Рудара, с ним два торговца с побережья. Эти были в пиршественной. А во дворе — три охранника, четыре слуги и две служанки. Аю Рудара не из тех, кого прельщают служанки, значит, те сопровождали торговцев.
Тирик: Аю Свам, Ити Уберья и их двенадцатилетняя дочь. В пиршественном зале помимо княжеского семейства находились учитель дочери и советник. Во дворе — пять охранников и шесть служанок. Да, Свам должен был пользоваться любым случаем, чтобы показывать среди князей свою взрослеющую дочь. Наследовала ему другая, старшая, дочь, а сыновей князю Тирика Мамух не дал.
Канге: Аю Даюс, с ним два советника. Во дворе — три охранника. Этот сосед приехал вкусно покушать. Советники разделяли со своим кровным братом такую слабость, потому Аю Даюс взял на пир и их. Что скажешь? Их позвали на пир, они пировать и приехали.
Пидгиль. Князь Аю Ганада, княгиня Ити Шатру. Тот случай, когда титул Ити появляется не благодаря замужеству с истинным князем, а благодаря прирожденному собственному дару. С ними шесть слуг и две служанки. У князей Пидгиля детей нет, и Ити Шатру долго расспрашивал Амаравату о первых годах жизни княжича. Только теперь это кажется подозрительным. Аю Ганада что-то задумал насчет мельниц и беседовал больше с Вендрой.
Княжество Имьяс: Аю Шудара прибыл договариваться насчет участка. Пир его не интересовал. Взял он с собой советника и двух охранников. Когда князья не договорились, вспыльчивый сосед уехал. Это произошло еще до смерти княгини. Есть свидетели. Но пока не установили, отчего именно умерла княгиня, он продолжает быть подозреваемым.