Передав оборону другим частям, дивизия готовилась к маршу. В полках шли строевые смотры, проверялась боевая техника, проводились собрания.
- Не проехаться ли нам к Свистeльникову? - предложил я комиссару. Людей посмотреть, да и себя показать.
- С удовольствием! - согласился Шабанов. Через час мы уже были в шестой роте - лучшем подразделении полка. За день до смены она захватила здоровенного фельдфебеля. Перед рассветом между взводными районами просочилась немецкая разведка. Ее обнаружили и обстреляли. Гитлеровцы бросились наутек. В погоню устремились ротные связные Ченцов и Шумов. Они-то и взяли в плен фельдфебеля.
Занимала рота три крестьянские избы. Отдыхали бойцы на полу, на толстом слое чистой соломы, прикрытой плаш-палатками.
Завязалась беседа.
- Располагаемся, как у тещи в гостях, - шутили бойцы. -Спать только неудобно: ни тебе пуль, ни мин, ни снарядов, даже тоска берет.
- А не жалко расставаться с такими хоромами? Скоро ведь в поход, а отдохнули маловато.
- Спасибо и на этом. Хорошего понемножку, - сказал кто-то.
Всех интересовал вопрос: далеко ли пойдем, когда и в каком месте станем наступать. Бойцы с любопытством посматривали то на меня, то на комиссара, ожидая наших ответов.
- Пойдем на запад, километров сорок отсюда, - сказал я, - а где наступать будем, мы и сами пока не знаем. Увидим потом, торопиться некуда, да и немец не убежит от нас.
- Разве убежишь от шестой роты? - поддержал меня Шабанов. - Эти молодцы и под землей достанут. Не подведете?
- Постараемся, товарищ комиссар!
- А где же наши специалисты по "языкам"?
- Ченцов и Шумов? Они в другой избе.
- Позовите их! - распорядился командир полка. И вот перед нами два молоденьких красноармейца. Они похожи друг на друга: оба белокуры, со светло-серыми глазами и округлыми юношескими лицами. Ченцов только чуть поплотнее, покряжистее.
- И как только вы захватили его? - смеется Шабанов, осматривая их с головы до нет. - фельдфебель - верзила под потолок, в два раза больше каждого из вас.
- Маленькие, да удаленькие, товарищ комиссар, Новгородцы! - говорит командир полка.
Я поблагодарил Ченцова и Шумова за службу и пожал им руки.
- Служу Советскому Союзу! - дружно ответили они.
- Товарищ полковник! Я их к награде представил, к медали "За отвагу", - выступив вперед, доложил командир роты.
- Поддержим - заслужили!
...Новгородский полк двинулся в путь в предвечерних сумерках. Следом за ним потянулся и штаб дивизии.
Сам я решил в эту ночь заехать в Карельский полк, в котором уже давно не был, да заодно побывать и у полковника Штыкова.
На участок Карельского полка добрался около полуночи и, прежде чем найти место штаба, долго блуждал вдоль полотна железной дороги. Искусно врезанные в высокую насыпь и хорошо замаскированные землянки не только ночью, по и днем разыскать было трудно. Ночью их выдавали лишь искры и легкое зарево над блиндажами. По ним я и нашел командный пункт. Полк оборонялся на широком фронте. Центр его находился севернее Лычково, а фланги вытянулись вдоль полотна железной дороги.
Встретил меня новый командир полка подполковник Николай Васильевич Заикин. Я выслушал его доклад, а затем вместе с ним обошел ближайшие подразделения. Мое появление насторожило карельцев. Их интересовало: на старом ли месте дивизия, скоро ли будем наступать, возвратится ли полк в ее состав? В меру возможности мы постарались удовлетворить это любопытство и разъяснить, что успех дивизии во многом будет зависеть от их стойкости.
- На карельцев можете надеяться. Мы не подводили и не подведем, заверили меня бойцы.
Подполковник Заикин с первой же встречи показался мне хорошо знающим дело и заботливым командиром. За короткий срок он сумел не только изучить людей, но и войти в курс всех прошлых боев полка, узнал его историю. С особым уважением он отзывался о своем предшественнике подполковнике Михееве, хотя и не знал его лично. Светлая память о Михееве продолжала жить в полку.
Уехал я из полка со спокойной душой. К Штыкову добрался уже на рассвете и тоже с трудом разыскал его среди разбросанных по лесу н заснеженных хуторов Яблони Русской.
Располагался он в плохоньком крестьянском домишке с земляным полом и двумя крошечными окошками. Бледный свет утренней зари еле-еле проникал внутрь. На длинных во всю стену нарах отдыхали штабные командиры, связисты и среди них командир дивизии. Его разбудили. Набросив на плечи полушубок, Штыков присел со мной у окошка. Выглядел он устало и показался мне еще меньше и суше, чем в нашу первую встречу у командарма. Кутаясь в полушубок, поеживаясь и вздрагивая от холода, он стал знакомить меня с обстановкой.
Его 202-я стрелковая дивизия, уже значительно обескровленная и разбросанная по лесу, занимала 15-километровую полосу. Своим левым флангом, вытянутым вдоль железной дороги, она примыкала к Карельскому полку и оборонялась, а ее правый фланг, поднятый от железной дороги на восемь километров к северу, вел наступление. Правый фланг должен был овладеть двумя сильными опорными пунктами Вершина и Высочек, расположенными на восточном берегу болота Невий Мох.
С выполнением задачи у Штыкова пока не клеилось. Атаки пехоты, плохо обеспеченные артиллерией, успеха не имели. Потери росли.
Я посочувствовал ему и пообещал в ближайшие дни оказать посильную помощь.
О Штыкове в армии шла хорошая молва. Соседи уважали его. Впоследствии и меня сдружила с ним совместная борьба с врагом.
Наутро из армии поступило два приказа: одним - дивизии ставилась задача на наступление, а другим - наш начальник штаба комбриг Корчиц переводился в другую армию на должность командира дивизии. Все мы от души порадовались новому назначению Корчица: он вполне заслужил его.
Владислав Викентьевич Корчиц и его предшественник Павел Федорович Батицкий очень помогли дивизии: наш штаб вырос при них и хорошо слаженный и боеспособный орган управления. Как с тем, так и с другим расстались мы тепло, большими друзьями, обещая в будущем помогать друг другу. Жалели только, что дивизия накануне серьезных наступательных боев опять осталась без начальника штаба.
Зимнее наступление
Перед нами стояла задача - форсировать болото Невий Мох, переправиться с его восточного берега на западный, затем спуститься берегом на десять километров южнее и, снова развернувшись на запад, повести наступление на Любецкое, Веретейка.
Этим маневром будут обойдены и потеряют свое тактическое значение опорные пункты Вершина и Высочек, за которые бьется теперь дивизия Штыкова. В этом и скажется наша реальная помощь левому соседу.
Болото Невий Мох - обширное пространство в междуречье Полометь и Полы, к юго-востоку от озера Ильмень. Длина его достигает сорока, ширина - от трех до десяти километров. Изрезанные берега болота и острова причудливой формы покрыты густым лесом. Отдельные деревья растут и по всему заболоченному пространству. Болото проходимо только зимой. Посреди него находится длинный лесистый мыс Урочище Вершинский Кремняк, занимаемый вражеским боевым охранением, а за ним - остров Саватес, превращенный фашистами в сильный опорный пункт. Избежать боя никак нельзя. Кремняк и Саватес преграждают нам путь.
В первый же день наша боевая разведка овладела северной частью Кремняка. Поставленная на лыжи, она широкой цепью ринулась через болото. Бой был коротким и успешным.
С наступлением темноты к берегу подтянулись Новгородский и артиллерийский полки. Но неожиданно произошла задержка. Оказалось, что по болоту трудно пройти без лыж и совершенно невозможно протащить артиллерию и обозы. Бойцы по пояс проваливались в снег, касаясь ногами незамерзшей болотной воды. Создалась опасность обморозить людей.
Пришлось приостановить выдвижение в Кремняк и всю первую половину ночи затратить на подготовительные работы. Пехотинцы и саперы начали прокладывать два маршрута: тропу для пеших и санную дорогу для артиллерии и обозов. Снежный пласт разгребался до слабенькой подснежной корки, затем дорога гатилась ветками и смачивалась водой. Освобожденная от снега поверхность быстро леденела и превращалась в плотное покрытие.