Володин и командиры рот решили снова атаковать этот населенный пункт и захватить его.
Повторная атака, однако, несмотря на ее настойчивость, успеха не имела. Противник оказывал упорное сопротивление. Потеряв около пятидесяти человек убитыми и ранеными, батальон вынужден был отойти. В числе раненых оказался и Володин. Рискуя жизнью, с большим трудом его вынесли из боя связные командира шестой роты Ченцов и Шумов.
Раненые отнимали много времени и внимания. За ними требовался уход, их надо было не только перевязать, но и накормить и обогреть. Из-за раненых отошли поглубже в лес.
Найден был батальон на второй день в лесу на подступах к Любецкому.
Так неудачно для Новгородского полка начался его второй наступательный бой.
Новому командованию предстояло срочно всё выправлять.
* * *
Почувствовав угрозу окружения своей демянской группировки, гитлеровцы начали срочно создавать новую полосу обороны к западу от болота Невий Мох, фронтом на восток.
Фашистское командование выдвинули на участок между болотом и рекой Пола свежую 290-ю пехотную дивизию, которая оседлала железную дорогу на Старую Руссу. Передний край обороны дивизии опирался на естественный рубеж из ряда населенных пунктов, вытянутых с севера на юг: Мотыренку, Большой и Малый Заход, Пестовку, Любецкое, Большой и Малый Калинец, Дуплянку, Ольховсц, Заречье. Эти десять населенных пунктов на фронте в двенадцать километров были превращены а опорные пункты, связанные между собой огневой системой. Каждый опорный пункт занимался одной - двумя пехотными ротами с пулеметами, орудиями, минометами.
Во второй линии, на глубине трех километров, к северу и к югу от железной дороги, в Большом Яблонове и Веретeйке были созданы батальонные узлы сопротивления.
Полковые резервы н штабы полков располагались западнее, в Сельцо и Тополево. Штаб дивизии с дивизионным резервом занимал районный центр Пола.
Общая глубина оборонительной полосы немецкой дивизии достигала восьми - десяти километров.
Наша дивизия, форсировав болото Невий Мох и спустившись к югу, в первых числах февраля оказалась перед этой новой полосой обороны. Попытка Новгородского полка прорвать оборону с ходу и овладеть Любецким и Большим Калинцом успеха не принесла. Сосредоточившись восточное Большого Калинца, полк приступил к более тщательной подготовке.
Севернее Новгородского полка, против Любецкого, сосредоточивался Казанский полк.
Еще севернее для обеспечения правого стыка с соседней армией вышел армейский лыжный батальон.
Дивизионная школа младшего начсостава блокировала опорный пункт Пустынька. Левый сосед - дивизия Штыкова, используя наше выдвижение на юг, освободила Вершину и Высочек, срезала выступ и, выравнивая фронт, выходила своим правым флангом к линии железной дороги. Ее передовые части ввязались в бой за станцию и поселок Беглово.
Генерал Берзарин торопил меня с прорывом, но нас задерживали дороги н подъездные пути к районам сосредоточения, сковывал глубокий снег. Надо было подтянуть артиллерию и тылы, подвезти боеприпасы, продовольствие.
Перемещение нашей дивизии и ее подготовка к прорыву не остались незамеченными. Противник производил артиллерийско - минометные налеты по исходному положению. Новгородский полк дважды подвергался бомбежке. Медлить с атакой было нельзя, и Новгородцы атаковали. Однако, к большому нашему огорчению, задачи своей они не выполнили и Большим Калинцем не овладели. Полк израсходовал свыше тысячи снарядов и мин, но этого количества оказалось слишком мало.
Гитлеровцы приспособили для обороны дома, разместились в полуподвалах н на чердаках, за всем наблюдали и поливали нас прицельным огнем. Нашим подразделениям не удалось преодолеть открытого заснеженного поля, которое отделяло исходное положение от населенного пункта. Обычные приемы атаки не привели к успеху. Надо было искать что-то новое, более действенное.
Целый день мы с Шабановым, командиром полка и начартом изучали огневую систему противника, планировали новые варианты штурма. Всесторонне оценив обстановку, решили, что для успеха необходимо повысить действенность своего огня и сократить время броска в атаку.
К этому выводу мы пришли сами, другой нам подсказал генерал Берзарин, прибывший в дивизию на следующий после атаки день.
Я доложил командарму наш новый план. Если в предыдущей атаке участвовало шесть рот, то теперь число их сокращалось до трех. Зато исходное положение для броска мы при помощи отрытых в снегу траншей приблизили до ста метров. Артиллерийское обеспечение оставалось прежним, артиллерия подготавливала атаку с закрытых позиций.
Выслушав меня, командарм, хотя и не возразил против плана, но, как мне показалось, не совсем остался доволен им.
- Обидно, товарищ генерал, что мы никак не можем пробить брешь в обороне, - откровенно признался я.
- А сделать это все-таки надо, - заметил Берзарин.
- Да, но как?
- Пушками.
- Снарядов маловато, товарищ командующий, - вставил Иноходов.
- А вы пушки поближе подвиньте, тогда и снарядов потребуется меньше.
"Конечно, если вести огонь прямой наводкой, тогда, пожалуй, и можно было бы выкурить немцев", - подумал каждый из нас. Но в то же время эта мысль показалась странной. Применять дивизионную артиллерию для стрельбы прямой наводкой по противнику, засевшему в жилых постройках, нам еще не приходилось.
- Жалко построек, товарищ командующий. Наши крестьяне десятками лет строили, а мы разрушать станем, - сказал Иноходов.
- А вам людей не жалко? Сколько вы их здесь потеряли? Останутся в живых люди, дома построят новые, а вот если людей не станет, то строить уже будет некому.
Казалось, и дело-то простое, а вот не додумались сами. Я поблагодарил командующего за совет.
Начинался снегопад. Командующий спешил по своим делам. Провожая его, мы попали под артиллерийский обстрел. Пришлось немного переждать в снегу под кустиками. Здесь мы случайно сделались свидетелями воинского подвига,
Небольшого роста боец в легком ватнике, подхватив под мышки другого, более плотного, одетого в полушубок и валенки, тащил его волоком по снегу. Оба тяжело дышали: один - от огромных усилий, другой - превозмогая сильную боль.
Присмотревшись, я узнал в маленьком бойце Катю, а в большом командира артдивизиона, поддерживающего батальон Чуприна.
- Что случилось. Катя? - спросил я у девушки, когда она доползла до кустов.
- Беда, товарищ полковник, капитана тяжело ранило. - Катя осторожно положила свою ношу на снег. Раненый открыл глаза и, облизнув запекшиеся губы, застонал.
- Почему ты одна его тащишь?
- Мы вдвоем с разведчиком вели, разведчика убило, а капитана ранило во второй раз. Теперь я одна осталась.
- Помоги! - сказал я адъютанту.
Адъютант осторожно поднял капитана и направился на батальонный медпункт. Следом за ним заторопилась и Катя.
- Чудесная девушка! - похвалил Берзарин. - Не забудьте представить к награде.
Через два часа на опушку для стрельбы прямой наводкой выдвинулись дивизион капитана Нестерова (двенадцать пушек) и вся полковая артиллерия. Каждому орудийному расчету были указаны цели.
План артподготовки пришлось изменить. Он выглядел теперь совсем просто: орудия прямой наводки в течение пяти минут ведут самый напряженный огонь на разрушение и подавление.
Под прикрытием огня прямой наводкой пехоте предстояло сделать бросок и ворваться в населенный пункт.
Артиллерия с закрытых позиций должна была отражать возможные контратаки, парализовать огонь соседних опорных пунктов и преследовать противника при отходе.