Дивизии предписывалось срочно передать оборону на левом берегу Ловати стрелковой бригаде, сосредоточиться на правом берегу реки Пола в районе Борки, Березка, Херенки и перейти в резерв фронта.
Делалось это неспроста: видимо, и на нашем фронте после сталинградских событий готовилось что-то значительное.
Накоротке созвали совещание командиров полков: Заикина, Губского, Черепанова, Михалевича.
Командир Казанского полка майор И. М. Саксеев только что убыл от нас на другую должность, а вместо него прислали майора Николая Александровича Губского - тихого и скромного, но хорошо подготовленного в военном деле и с боевым опытом.
Рассталась дивизия и с начальником связи майором Алешиным: его назначили помощником начальника связи армии.
Николай Васильевич Алешин запомнился нам как замечательный знаток своего дела, чудесный боевой товарищ. Проводили его тепло и от души пожелали ему успехов на новом месте.
Уже по этим начавшимся перестановкам и перемещениям мы догадывались о скором переходе к активным действиям.
Ознакомив командиров полков с содержанием нового приказа, я сказал им, что подробный план смены они получат по прибытии к нам представителей стрелковой бригады.
Все передвижения, перемещения и марш на Полу должны были проводиться только в темное время, в целях сохранения перегруппировки в глубокой тайне. На смену и выход в новый район отводилось всего две ночи.
На вторую ночь полки один за другим уже вытягивались в колонны и, переправившись по наплавному мосту через Ловать, скрывались в лесах междуречья. На своих местах остались пока лишь дивизионные тылы.
* * *
Вот мы и в новом районе, в лесу на правом берегу Полы. Именно здесь год назад завершалось окружение демянской группировки и наш Новгородский полк впервые вошел в связь с частями 1-го гвардейского стрелкового корпуса. Места старые, памятные.
По ночам, с восходом луны. я и командиры частей занимались с командным составом, а днем командиры готовили к наступательным боям свои подразделения.
Дивизию посетил командующий войсками фронта генерал Курочкин. Появился он у нас неожиданно.
- Как дела, готовитесь или отдыхаете? - спросил он у меня.
- Готовимся, товарищ генерал, усиленно готовимся, - доложил я.
- Ну, это дело!
Командующий изъявил желание посмотреть командный состав одного из полков и стрелковый батальон другого полка по моему выбору.
Пока вызывались с занятий и строились люди, Курочкин прошелся по лесочку. Осмотрел размещение дивизионных частей, расположенных вблизи штаба.
К указанному времени на поляне, где по ночам командный состав занимался строевой подготовкой, выстроились подразделения: на правом фланге - сводная рота командного состава Новгородского полка, левее - батальон Карельского. Все бойцы и командиры тщательно выбриты, подстрижены, с белыми подворотничками. Внешним видом строя командующий остался доволен.
- Неплохо! Молодцевато! С таким составом можно горы свернуть! Вы готовились к смотру?
- А как же, товарищ генерал, все время готовились, при каждой к тому возможности. К смотру подготовиться легче, чем занять Борисово.
Он посмотрел на меня, улыбнулся и сказал:
- Подготовка к смотру тоже важное дело.
Командный состав и батальон четко, по-строевому, прошли мимо генерала и на его похвалу "Хорошо идете!" ответили дружным "Служу Советскому Союзу!"
Через двое суток был получен приказ о переходе дивизии в состав 11-й армии генерала Морозова.
За время пребывания на Северо-Западном фронте дивизия уже третий раз поступала в состав этой армии. Наши штабы и командиры частей хорошо знали и командование, и армию, и порядки в ней.
- Ну как, теперь опять "с ходу"? - спрашивали друг у друга штабные командиры.
- Да, как обычно, - следовал невеселый ответ. Получив приказ, я поспешил представиться новому командованию и получить его указания.
Штаб армии нашел в глубоком овраге. Генерал Морозов встретил меня так, словно дивизия никогда и никуда не убывала от него, а меня он видел всего лишь несколько часов назад.
На мои вопрос "Чем прикажете заниматься?" генерал ответил: "Занимайтесь тем же, чем занимались до того".
Он показал мне по карте три направления для возможных контратак дивизии и предложил ознакомиться с ними.
- Не ожидается ли чего-нибудь нового в ближайшие дни? - спросил я.
- Да нет, как будто бы все спокойно, - ответил генерал и добавил: Сами лично займитесь рекогносцировкой.
После встречи с Морозовым я пошел представиться члену Военного совета генералу Панкову.
Так, догадываясь только чутьем, что скоро должны начаться серьезные дела, мы готовились к наступлению.
Началось оно для дивизии совершенно неожиданно.
* * *
Шел второй день моей рекогносцировки. Верхом вдвоем со своим адъютантом ездил я по заснeженному полю, глубоким оврагам и мелким перелескам.
Рекогносцировалось центральное направление в полосе дивизии полковника Белобородова.
К трем часам дня, закончив свою работу и сильно промерзнув, я заехал к нему в штаб познакомиться и обогреться. После взаимных представлений и расспросов Белобородов пригласил меня пообедать.
Не успели мы с ним усесться за стол, как раздался телефонный звонок. Это по армейской сети разыскивал меня Арефьев.
- Товарищ полковник! Прошу вас срочно приехать в штаб.- сказал он.
- Что-нибудь произошло?
- Да, и очень серьезное.
- Тогда лечу галопом. Через тридцать - сорок минут буду у себя, ответил я.
Когда я приехал, в блиндаже у начальника штаба собрались уже все командиры полков и начальники отделов. Командиры полков, так же как и я, только что прискакали на галопе. От их лошадей, стоявших в овраге, шел пар.
- Что произошло? - спросил я у Арефьева.
- Час назад здесь был начальник штаба армии и передал приказ о наступлении.
- Когда наступаем?
- Завтра, тридцатого ноября, в девять утра.
- Где исходное положение, какова задача? - засыпал я его вопросами.
Арефьев начал подробно докладывать. "Итак, исходное положение на опушке леса, между Стрелицы и Сорокинo, - думал я, следя за карандашом Арефьева, которым он водил по карте. - Наступать на юго-запад. Задача: прорвать оборону и выйти на берег реки Пола на участке Росино, Малое Стёпановo. Это значит: надо силой взломать северную стенку "рамушeвского коридора". А кто ее обороняет? Кто сидит за этой стеной? Ничего нам неизвестно".
- А письменный приказ оставлен? - спросил я у Арефьева.
- Нет. Последует дополнительно.
Начинаю мысленно рассчитывать: "Сейчас четыре часа дня. Темнеет. Наступление - в девять утра. На подготовку нам остается всего семнадцать часов, да и то темного времени. Никто из нас, ни я, ни командиры полков, на этом направлении никогда не были и с условиями не знакомы. Времени совсем мало. До исходного положения ближайшему Новгородскому полку надо пройти пятнадцать километров. Это займет не менее четырех часов ночного марша. Полк должен следовать через Кузьминское, Лялино, не доходя до Горбов, повернуть вправо и пробиваться через заболоченный лес к отметке 59,5. По лесу и болоту придется идти четыре километра, дорог там по карте не видно. А что если болото не замерзло и его придется гатить, как в прошлую зиму? А разве легко через неизведанный заболоченный лес прокладывать ночью колонный путь? Не застрянет ли полк в этих дебрях?"
- Кроме нас, наступает еще кто-либо? - спрашиваю начальника штаба.
- Справа как будто латыши, а слева - не знаю. Наштарм пролетел, словно метеор, я и оглянуться не успел, а его уже и след простыл. Получим письменный приказ, в нем, очевидно, все будет сказано.
Напряженно вслушиваются в мой разговор с начальником штаба командиры полков и потихоньку переговариваются.
- Одним словом - "с ходу", - иронически замечает кто-то из штабных командиров.