Ценой больших потерь наши войска пробивались к окраинам города, но здесь их наступление захлебывалось. Огонь обороны сметал и танки и пехоту.
Враг видел все вплоть до мельчайших подробностей и управлял своим огнем необычайно эффективно, в то время как наша артиллерия, не имея хороших наблюдательных пунктов, была слепа.
Наши танки застревали и расстреливались на подступах, а пехота, продвигаясь зимой по пояс в снегу, а весной и осенью по колено в болоте, одна, без поддержки танков, артиллерии и авиации, ничего сделать не могла.
Основная причина неуспеха августовского наступления, как мне представляется теперь, заключалась в том, что наше командование, планируя операцию, не представляло себе подлинной обороны противника.
Под Старой Руссой делалось все так же, как и в любом другом месте. Между тем здесь требовались более тщательная и длительная подготовка, высокое оснащение войск боевой техникой и совершенно другие методы прорыва, отличные от тех, которые мы применяли.
Как можно было прорвать передний край с его высокой насыпной траншеей и железобетонными огневыми точками? Наш минометный и артиллерийский огонь с закрытых позиций не смог ни разрушить его, ни даже парализовать живую силу. А если бы сюда на каждый километр прорыва выдвинуть 18 - 20 орудий прямой наводки, то никакая насыпная траншея не смогла бы устоять.
Но подавить первую траншею - это еще не все, следовало подавить и артиллсрийско-минометный огонь. Короче говоря, надо было путем концентрации боевой техники добиться превосходства в огне. Этого превосходства командование не смогло обеспечить и в результате потерпело неудачу.
Недостающую в армии боевую технику, в первую очередь артиллерию, нужно было бы пополнить за счет других объединений фронта. И, конечно, следовало добиться внезапности, а она также не была достигнута.
Старая Русса была освобождена советскими войсками 18 февраля 1944 года. Три с половиной тысячи домов было в городе до вступления в него гитлеровцев. После их ухода остались груды развалин и пепла.
Часть 2.
На Южных фронтах
Нa Днепре
B резерве Северо-Западного фронта корпус находился менее суток, а затем был передан в резерв Ставки, которая в свою очередь передала его в состав Степного фронта.
Поспешная отправка на другой фронт не позволила нашему штабу ознакомиться с новыми дивизиями.
Проверена в бою была лишь 188-я стрелковая, а о гвардейских воздушнодесантных мы знали очень мало. Они прибыли на наш фронт в конце февраля, длительное время находились в обороне на рубеже реки Редья, а в августовских наступательных боях на Старую Руссу участвовали в составе 12-го стрелкового корпуса. Использовались они как обычные стрелковые дивизии. Лично меня прежде всего интересовали командиры дивизий. И это естественно. Прежде чем поручить им выполнение той или иной задачи, нужно было знать, на что каждый из них способен.
О командире 188-й стрелковой дивизии полковнике Василии Яковлевиче Даниленко у меня уже было известное представление. При всей своей старательности он не обладал еще достаточным опытом.
Знал я немного и генерал-майора Александра Федоровича Казанкина командира 1-й гвардейской воздушнодесантной дивизии. Познакомился с ним еще во время апрельских боев на реке Редья, когда по заданию командующего фронтом проверял прибывшие к нам дивизии. И нужно сказать, что наиболее отрадное впечатление произвела на меня тогда дивизия Казанкина.
Целые дни комдив проводил в подразделениях на переднем крае, подбадривал людей, помогал им.
Положение в то время сложилось тяжелое. Дивизия вышла за Ловать и выдвинулась к Редье в самую распутицу, ее полковые и дивизионные тылы отстали. Приходилось экономить во всем: и в продовольствии, и в боеприпасах.
Подчиненные любили Казанкина за его простоту, душевность, за умение быстро все организовать. Из любого положения он находил выход. Хотя я и сам два года командовал дивизией, но, присматриваясь к Казанкину, позаимствовал много полезного из его боевого опыта.
И теперь Казанкин оставался самим собой. Он был такой же энергичный, живой.
Не знаком я был раньше только с генерал-майором Василием Поликарповичем Ивановым - командиром 10-и гвардейской воздушнодесантной дивизии.
Сначала он произвел впечатление человека, как говорится, "себе на уме", относящегося ко всему, что исходит от высших инстанций, скептически, недоверчиво. Все указания, передаваемые офицерами штаба корпуса, воспринимал с крайним сомнением. Потом, когда мы узнали его ближе, он оказался далеко не таким.
Не удалось мне как следует ознакомиться и с войсками, проверить районы их сосредоточения, отправку. Корпусное управление убыло на другой фронт с одним из первых эшелонов.
* * *
24 августа 1943 года головные части корпуса, совершив март к железнодорожным станциям, погрузились в эшелоны и тронулись в путь через Бологое, Москву, Курск, Белгород.
Чем ближе мы подходили к Курску, тем сильнее разгоралось любопытство хотелось скорее взглянуть на места, ставшие ареной только что закончившегося исторического сражения.
Перед нашим взором, привыкшим к хмурой природе Северо-Западного фронта с бесконечными лесами и болотами, обильными реками и озерами, открывались огромные пространства полей, большие села, где можно размещать целые полки, проезжие дороги без всяких настилов...
Здесь и солнце светило по-иному. Даже по вечерам не приходилось надевать шинели - было совсем тепло.
Корпус сосредоточился в 10-15 километрах севернее Харькова, Все наши дивизии, только что вышедшие из боев, оказались малочисленными. Каждую из них надо было доукомплектовать и довооружить. Всю дивизионную артиллерию требовалось перевести с конной тяги на автомобильную.
Первой к 2 сентября сосредоточилась 10-я гвардейская воздушнодесантная дивизия генерала Иванова. Вслед за ней в район Дергачи прибыла 1-я гвардейская воздушнодесантная дивизия генерала Казанкина. К 9 сентября в районе Черкасское - Лозовое сосредоточилась 188-я стрелковая дивизия полковника Даниленко.
Корпус вошел в состав 37-й армии Степного фронта. Она находилась во втором эшелоне. Командовал армией генерал-лейтенант Михаил Николаевич Шарохин.
На доукомплектование и сколачивание подразделении нам предоставили одну неделю. Уже 18 сентября дивизии начали свой двухсотпятидесятикилометро-вый марш к Днепру.
В это время войска Степного фронта вели напряженные бои за Полтаву. Подтянув сюда значительные силы, гитлеровцы стремились удержать за собой этот важный стратегический пункт и прикрыть подступы к Днепру на кременчугском направлении.
Из района Полтавы они неоднократно предпринимали крупные контрудары, пытаясь сорвать или по крайней мере замедлить наступление советских войск.
82-й стрелковый корпус следовал тремя маршрутами через Харьков, Люботин, Валки, Карловка, Кобеляки во втором эшелоне армии, за 57-м стрелковым корпусом, которым командовал генерал-майор Петраковский. Марш проводился в ночное время: выступали перед вечерними сумерками и сосредоточивались для дневного отдыха к девяти утра.
Чем ближе мы выдвигались к Днепру, тем больше встречалось нам жителей, возвращавшихся в родные села.
- Ох, и поиздевались над нами фашисты, - жаловались они бойцам. Гнали, словно скот. Спасибо, что наши подоспели... Спешим домой, хотя и не знаем, сохранились ли наши хаты.
Многих хат действительно не осталось и в помине. Всюду, где прошли отступавшие захватчики, были видны следы пожаров, погромов и разорения. Фашисты грабили все, что попадалось под руку, а то, чего не могли захватить с собой, предавали огню.
Войска Степного фронта 23 сентября освободили Полтаву и, не задерживаясь, начали выдвигаться к Днепру.
Немецко-фашистское командование требовало от своих войск, отходивших за Днепр, любой ценой удержать этот важный рубеж. Вражеская пропаганда трубила о неприступности днепровского вала.