- На какой населенный пункт вы наступаете?
- Я уже докладывал и послал письменное донесение со схемой. Там всё указано.
- Ну, а все-таки?
- На Красею.
- С правым соседом вы имеете связь?
- Нет. При выходе на исходный рубеж мы никого не обнаружили.
- Где ваш командный пункт?
- На каком-то хуторе, точно не знаю.
- А не кажется ли вам, что ваш командныи пункт в МТС, а полк находится на участке соседа и наступает не на Красею, а на Иловку?-продолжал я допрашивать Фирсова.
- Что вы, что вы, товарищ первый! - удивился он,
- И все же это так, - сказал я. - Наступаете вы на Иловку, справа от вас Ильина Нива, а слева - Лужно. Ваш КП расположен в МТС, и все командиры штаба, кроме вас, теперь уже об этом знают. Посмотрите еще раз на карту.
Я решил временно приостановить наступление, в течение ночи перегруппировать части к своему левому флангу, привести их в порядок и только с прибытием Казанского полка возобновить активные действия общими усилиями всей дивизии. Свое решение доложил командарму с просьбой утвердить его.
Но, должен сказать, решение мое так и осталось решением, а события развернулись совсем иначе. Майор Фирсов приказа о перегруппировке не выполнил. Из боя полк он вывел, а передвигать влево не стал, имея на этот счет собственное мнение. Явившись ко мне, продолжал уверять, что полк находится на положенном ему месте, что передвигаться ему незачем и что ошибается не он, Фирсов, а я и штаб дивизии. Пришлось временно командование Новгородским полком возложить на начальника штаба Николая Павловича Свистельникова.
Наступило четвертое утро нашей боевой жизни. Из-за леса выплыло осеннее солнце и залило своим золотистым светом и маленькую полянку с овражком, где приткнулся наш командный пункт, и обступивший ее со всех сторон кустарник.
В это утро мы не проявляли активности. Молчал и противник. Я все еще ожидал ответа командующего на мое решение. Тихо было на КП - "порядок" навела немецкая авиация. Нас бомбила шестерка "юнкерсов". О налете напоминали огромные воронки и вывороченная черная торфянистая земля.
Из своих неудобных щелей на свет появлялись штабные командиры: измятые, выпачканные в глине, усталые. И эта ночь не принесла им ни успокоения, ни отдыха. Да и как можно отдыхать, когда кругом три дня подряд рвались снаряды и мины! Нервы были напряжены, сон не приходил.
Умение сохранять силы в бою приходит вместе с умением воевать, когда исчезает возбуждение, когда человек начинает мыслить, как в обычных нормальных условиях. Такое время для нас еще не наступило...
К нам спешил наш, третий по счету. Казанский полк. С раннего утра он находился на марше. Навстречу ему выехал комиссар дивизии, а начальник политотдела со своими политработниками провел там всю ночь. Ожидал я полк к полудню.
Казанский полк считался у нас средним. По своим командным кадрам и сколоченности он не уступал Карельскому полку, а до прибытия Михеева к карельцам даже превосходил его.
Командир полка подполковник Степан Иванович Герасименко был не только прекрасным организатором, но и настоящим хозяином, глубоко вросшим в учебную жизнь и быт своей части. Его дополнял военком - старший батальонный комиссар Григорий Яковлевич Антонов, такой же деловой и энергичный. Жили они между собой очень дружно. Хорош был в полку и начальник штаба майор Иван Максимович Саксеев: спокойный, вежливый, усидчивый. Штаб Казанского полка был лучшим среди штабов других частей.
Пока подходил Казанский полк. мы получили новый приказ командарма, вносивший и задачу существенные изменения. В бой вводилась танковая бригада. Казанский полк переподчинялся командиру этой бригады. Танковая бригада, усиленная Казанским полком, наносила удар на Лужно, Красею, выполняя тем самым главную задачу. На Новгородский и Карельский полки ложилась вспомогательная задача: обеспечение флангов ударной группировки. Таким образом, Казанский полк должен был вступить в бой, так же как и другие полки до него, прямо с марша.
С подполковником Герасименко я встретился около полудня неподалеку от своего командного пункта. Он ехал верхом в сопровождении ординарца, впереди шли дозоры боевого охранения. Я еще издали узнал Герасименко по посадке. Не виделись мы с ним почти месяц, расстались па Дальнем Востоке, а встретились в Новгородской области, под Лужно...
На радостях крепко расцеловались.
- Как доехали? Все ли в порядке? - спросил я Герасименко.
- Доехали хорошо. Перед выступлением провели по батальонам митинги. Люди обо всем знают. На марше получил задачу прямо из армии. Не понимаю только, почему полк должен наступать с танковой бригадой, а не со своей дивизией. - Герасименко пристально посмотрел на меня. - И времени на подготовку дали уж очень мало, - продолжал он. - Сейчас 12.00. а готовность к 16.00 - осталось четыре часа. За эти четыре часа полку надо подойти, провести рекогносцировку, занять исходное положение, увязать взаимодействие. Времени в обрез. А я еще должен обязательно встретиться с командиром бригады. Мне сказали, что он где-то здесь, на рекогносцировке...
Слушая Герасименко, я не мог понять, чем вызвана такая спешка, почему не дали на подготовку весь сегодняшний день, как я просил, почему и третий полк будет брошен в бой с ходу?
- Да, времени на подготовку действительно маловато. Надо спешить, сказал я и, развернув свою карту, стал объяснять Герасименко обстановку.
Неожиданно из кустарника на поляну выползли два танка. На одном из них, опершись о башню, стоял полковник в очках. Это и был командир бригады. Заметив нас, полковник соскочил на землю. Познакомились.
- Вот и хорошо, что все собрались, - сказал я. - Обсудим предстоящую задачу.
- Атаковать танками Лужно прямо в лоб я не могу,-заявил командир танковой бригады, - меня расстреляют. Попытаюсь обойти и атаковать с фланга. В лоб пусть атакует пехота.
- Пехоте без танков взять Лужно так же тяжело, как и танкам без пехоты, - доказывал я и настаивал усилить полк хотя бы одной ротой танков непосредственной поддержки. В конце концов командир бригады согласился с моими доводами и пообещал выделить танковую роту.
Решив вопрос о танковой поддержке, мы перешли к артиллерийскому обеспечению. Вся артиллерия находилась у меня, и я хотел получить от комбрига заявку: когда, по каким участкам или по каким целям надо вести огонь.
- С артиллерией мне возиться некогда, - заявил комбриг. - У меня в каждом танке своя артиллерия.
- Ну что ж, - сказал я, не желая спорить. - Если для танков артиллерия не нужна, то она нужна пехоте, а с пехотой мы уладим дело сами.
На этом и закончилась наша предварительная увязка действий. Комбриг и Герасименко договорились встретиться еще раз, через час после рекогносцировки, и окончательно решить все остальные вопросы.
Однако, несмотря на договоренность, совместной, одновременной атаки танковой бригады и полка не получилось.
Бригада ушла далеко вправо в лес и пропала. Танковая рота в полк не прибыла, снялись и скрылись в лесу и танки взаимодействия, оставленные комбригом при командире полка.
Казанский полк в 18.00 один атаковал Лужно. Казанцы действовали геройски, но лобовая атака пехоты на сильно укрепленный населенный пункт успеха не имела. Неподавленный огонь врага сметал наши цепи одну за другой. Плохо обеспеченная артиллерийским огнем и не поддержанная танками атака захлебнулась.
Поздно вечером, вне всякой связи с пехотой, атаковала противника танковая бригада. Переправившись через Лужонку, она вышла на заболоченный луг и, добравшись кое-как до шоссе, повернула на Лужно вдоль немецкого переднего края. Понеся значительные потери на минах и от огня орудий прямой наводки, танковые батальоны отошли обратно.
Так закончился для нас четвертый боевой день.
В этот день отыскался майор Секарев. Наши связисты нашли его в лесу на подступах к Каменной Горе. Танкетка Секарева была подбита прямым попаданием, водителя убило. Майора контузило, и он двое суток пролежал без памяти. На третьи пришел в себя и кое-как вылез из танкетки. Он еле держался на ногах и без посторонней помощи не смог бы выбраться из лесу.