— Ее сразу нужно ощипать, не так ли? — по-деловому осведомился Евгений. После первой в своей жизни кражи он стал более решительным и действовал уверенно и точно.
Эмилия дернула за перья всей пятерней, и они неожиданно легко, с готовностью отделились от тушки.
Евгений тоже ухватился за перья, потом отряхнул ладони, и ночь, лежавшая у их ног, превратилась в белый дансинг.
Чавдар стоял в стороне. Он успокаивал себя мыслью, что все происшедшее доселе — обыкновенный быт, необходимая деталь перед приемом пищи, как, например, мытье рук, но только наоборот.
Он сделал шаг и тоже погрузил руки в липкий пух. Постепенно тело птицы обнажилось. Подул ветер, разбросал перья, поднял их и превратил в новую птицу, которая проворно порхала между ними.
— Думаю, что достаточно, — сказала Эмилия и скрылась в кухне.
Но там она поняла, что далеко не достаточно. Действуя с врожденной решительностью домашней хозяйки, она дочистила курицу, вымыла ее в тазу и взглянула на Евгения.
Евгений слушал, как шелестит вода в ванной, и смеялся.
— Ты что? — спросила она.
— Я представил себе, как Чавдар трется. Точь-в-точь как леди Макбет.
Эмилия не поняла, что может быть общего между Чавдаром и леди Макбет, но расхохоталась, потому что ей становилось весело.
— Евгений, а как мы ее приготовим?
— Как? — Евгений осмотрелся по сторонам, потом смело принялся распахивать дверцы председательского буфета. Богатство оказалось невесть каким, но все же на столе появились многочисленные пестрые коробочки, пакетики с неведомыми Евгению приправами.
Беда заключалась в том, что и Эмилии все они были незнакомы.
— Я не умею готовить, — грустно призналась она.
Вошел разрумянившийся Чавдар. Он понял, какие проблемы их мучают, направился в спальню и на этажерке нашел поваренную книгу.
Эмилия открыла ее, стала читать и рассмеялась.
— Вот это да! — фыркала она. — Слушайте, по какому тексту я вам приготовлю: «Античное кулинарное искусство… Берет начало с Гомера, Перикла и других — вплоть до заката Римской империи». Создается впечатление, что Гомер говорил только о том, как жарить-парить.
— Нет ли там чего-нибудь поновее? — спросил Евгений.
Эмилия полистала книгу.
— Пожалуйста. «Варварское кулинарное искусство… Доходило до нелепых абсурдов. Например, из огромного паштета выныривал карлик и кричал: «Да здравствует господин!» Не говоря уж о том, что Людовик XIV был великим гурманом. Однажды, будучи больным и лишившись аппетита, он съел лишь корочку хлеба, бульон и три жареных цыпленка…»
Затем Эмилия позабавила их вступительной главой, но вдруг почувствовала, что они смеются все более неестественно, и заглянула в конец книги. Там, в главе «Приготовление птицы», она нашла необыкновенно простой и пикантный рецепт приготовления цыпленка в пиве. Прочла его, и мужчины пришли в такой восторг, что не захотели слышать ни о чем другом, даже после того как не обнаружили в кухне пива.
Чавдар подумал о том, что в деревенском, тем более в председательском, доме непременно должен быть погреб.
Они обошли весь дом, но не нашли двери в подпол. Почти отчаялись, но тут Чавдар догадался: он подпрыгнул несколько раз в кухне, и в ответ послышался глухой, таинственный звук. Очевидно, внизу было пустое пространство.
Они выбежали во двор и нашли там дверцу. Пространстве оказалось не таким уж и пустым: на склоне горы блестевшего угля сияли банки с соленьями и компотами, а на самой ее вершине дремала бочка.
Мужчины вскарабкались на гору угля, добрались до пробки, с трудом выбили ее, и хлынуло пурпурное вино.
Они заполнили огромную кастрюлю — специально для курицы, потом, поменьше, — для себя и вернулись наверх, в кухню.
В этом огненного цвета вине курица сварилась удивительно быстро.
Они расселись вокруг курицы, уставились на нее округлившимися глазами и не решались притронуться — таким сказочным казалось приготовленное блюдо. Первым осмелился Чавдар: он потянулся к куриной ножке, но тут же отдернул обожженные пальцы. Подул на них, затем втянув в себя побольше воздуху, стал дуть на курицу.
Остальные поступили точно так же, и комната наполнилась красноватым аппетитным паром. Эмилия сказала: