– Почти?
– Почти – это значит лучше, чем тогда, мадам.
Я вздохнула, чувствуя, что вот-вот начну улыбаться. Этот Дюрфор – он совершенно меня обезоружил. Не выдержав, я все-таки улыбнулась и подняла голову.
– Когда же мы будем говорить о том, ради чего я приехала в Мантую?
– Когда вам будет угодно. Нет ничего приятнее, чем беседовать с такой женщиной, как вы, о политике, – с иронией отозвался граф. – Впрочем, я заметил, что в целом вы мрачно воспринимаете мир. Это, наверно, из-за вашего вдовства.
Я вздрогнула и даже невольно посмотрела на Дюрфора с некоторым подозрением: уж не насмехается ли он? Но нет, все было в порядке… Даже он, человек, занимающийся дипломатией, не знал, что я вышла замуж за адмирала де Колонна. Ну и слава Богу. Если бы он знал, то ни за что не стал бы меня даже слушать.
– Кстати, граф, – произнесла я, – как же насчет писем королевы?
– О, это сущие пустяки, – ответил он небрежно, – исполнить то, что вы хотите, проще простого.
Меня изумило такое отношение к столь трудному делу, устроить которое были бессильны даже д'Антрэг и Фонбрюн. Я почувствовала недоверие к Дюрфору.
– Вы же хотите приема у императора, да? – спросил граф. Я кивнула.
– Я постараюсь, чтобы он вас принял.
– Как-то вы слишком легко говорите об этом, – сказала я. – Я не думаю, что за какие-то семь часов вы смогли решить столь сложный вопрос.
– Я его не решал. Я его буду решать в Вене. Забирая свои перчатки и шляпу, он добавил:
– Мадам, запомните: я занимаюсь подобными делами от случая к случаю, как бы между прочим, иначе они становились бы обыденными и теряли бы свою прелесть. Таково мое правило. Больше всего на свете я ненавижу скуку.
– Фонбрюн и д'Антрэг предупреждали меня об этом, сударь.
Он поморщился.
– Не говорите мне о них, мадам. Вероятно, они плохо отзывались об мне. Я не хотел бы платить им тем же.
Дюрфор потянул шнурок звонка. Явившийся на зов лакей получил приказ подавать карету.
– Сейчас время обеда, мадам. Скоро шесть вечера. Я обещал повезти вас в ресторан, и я сдержу обещание.
– Разве нельзя пообедать здесь?
– Возможно, мадам, для вас это и заманчиво, но для меня обед в моем собственном доме не представляет никакого интереса. Я буду скучать. А разве вы не хотите развлечься?
– Я бы не хотела, чтобы на меня обращали внимание.
– Это не в вашей власти, мадам. Осуждайте Господа Бога за то, что он сотворил вас такой.
С этими словами Дюрфор любезно предложил мне руку. Я растерянно положила ладонь на его локоть, только потом спохватившись:
– Постойте, а как же дело, господин граф?
– Проклятье всем делам на свете! Что за удовольствие все время рассуждать о делах? Поедемте, мадам! Все остальное я расскажу вам по дороге.
Несмотря на последнее обещание, наша беседа велась о чем угодно – о герцоге Мантуанском и его дворе, о том, что носят сейчас мантуанские дамы, о лорде Гамильтоне, прославившемся на всю Италию своей недавней женитьбой, – да, о чем угодно, только не о том, ради чего я приехала в Мантую. Граф пил вино, сыпал остротами, рассказывал анекдоты и смешные истории, невольно увлекая меня всем этим, и я уже не верила, что лишь сегодня утром он был таким сонным, вялым и равнодушным.
– Так как же быть с Леопольдом, граф? – спросила я наконец.
Он поднял на меня глаза, вздохнул и опустил голову, словно я оторвала его от грез и с небес вернула на землю.
– Через десять дней у меня назначена встреча в Вене с герцогом де Полиньяком и русским посланником во Франции графом Симолиным…
– Но это же великолепно! – прервала я Дюрфора. – Мне известно, что господин Симолин склоняется к тому, чтобы выдать королевскому семейству паспорт на имя русской подданной баронессы Корф. Если бы я могла поговорить с ним… Его все равно скоро отзовут из Франции, так что ему легко все это устроить, не так ли?
– Вы просто чудо, мадам, – ответил граф, улыбнувшись. – Вы из всего стараетесь извлечь выгоду для королевы. Я и не думал, что имя Симолина наведет вас на такие мысли.
– Ах, не преувеличивайте. Я не святая, и в том, что я делаю, есть и моя личная заинтересованность. Это вам легко говорить, что королеву пока никто не убивает. А я… у меня убили ребенка, господин граф, и все это из-за революции.
– Простите, я не хотел вам напоминать об этом.
– Все в порядке, граф. Меня больше удручает напрасная трата времени. Ваша венская встреча состоится через десять дней?
– Да, мадам. А днем спустя в Хофбурге мне назначена аудиенция у императора.
Я внутренне напряглась и впервые с искренним уважением взглянула на Дюрфора. Надо же, как легко ему поговорить с Леопольдом!
Я осторожно спросила:
– А будет ли… будет ли хоть какая-то возможность мне отправиться туда с вами?
Он лукаво поглядел на меня, играя ножом.
– Да. Мы допустим некоторую непочтительность по отношению к императору и не объявим ему заранее, что со мной явитесь вы.
– Его это не слишком оскорбит? Он станет меня слушать?
– Вы – посланница его сестры. Говорите только об этом. И не смейте даже произносить имя графа д'Антрэга – именно оно вам все время и мешало.
– Почему?
– Потому что д'Антрэг – агент эмигранта графа д'Артуа. Эмигрантам в Австрии уже не доверяют, считают, что они лишь без толку тянут деньги, а добиться ничего не способны. Да и что за дело Леопольду до эмигрантов и д'Антрэга? Его сестра – совсем другое дело.
– А мой отец? Он тоже находится в Вене. К нему Леопольд так же относится, как к д'Антрэгу?
– Ваш отец, мадам, – не граф д'Антрэг.
– В чем же разница между ними?
– Ваш отец не примкнул к туринскому лагерю. Ваш отец известен во всей Европе. Наконец, ваш отец – доверенное лицо самого Людовика XVI. А громкое имя вашего отца?
Я вздохнула.
– В данный момент наше громкое имя мне только вредит. Там, во Франции, сейчас этого не любят. За это иногда даже убивают, а это, поверьте, очень мешает в нашем деле!
– Вот видите, вы очень мрачно смотрите на мир. Побольше улыбок, мадам, – улыбка у вас восхитительна!
Я невольно улыбнулась.
– Как приятно говорить с вами, господин граф.
– Я бы предпочел, чтобы вы называли меня просто Кристиан.
Такое предложение застало меня врасплох. Я на миг даже задумалась: а не ухаживает ли он за мной? Впрочем, что за самомнение! Просто он мой кузен и…
Граф сам объяснил это, сказав:
– Расценивайте мое предложение как знак родственного расположения к вам.
Я нерешительно взглянула на него.
– Послушайте, – сказал я осторожно, – может быть, меня это не касается, но я просто умираю от любопытства. Где ваша жена, Кристиан? Где Люсиль? Граф затянулся сигарой.
– А. Люсиль. Да, я был женат на ней.
– Почему «был»? Разве она умерла? Он покачал головой.
– Нет. Просто мы уже год как разъехались.
– Вы развелись? – спросила я пораженно.
– Развода не было. Мы просто разошлись. И теперь я, можно сказать, свободен.
– А почему вы разошлись? – спросила я, хотя и понимала, что мое любопытство становится не очень вежливым.
– Люсиль мне никогда особенно не нравилась.
– Зачем же вы женились?
– Я был тогда слишком молод, чтобы возражать.
Я взглянула на графа, размышляя о том, что его судьба, в сущности, похожа на мою. Просто обстоятельства иначе разлучили меня с Эмманюэлем.
– А дети у вас есть?
– Два сына. Жан Огюст и Клод Исидор.
– Почему же вы оставили их и живете здесь, в Италии?
– Почему «оставил»? Я их не оставлял. Люсиль живет в Турине вместе с мальчиками. У меня там роскошный особняк в стиле Мезон-Лаффита.
Я взглянула в окно: здесь, в Мантуе, темнело рано. Масляный уличный фонарь желтым пятном просвечивал сквозь тонкие портьеры. Служанки в белых фартучках летали между столами, разнося вина. А как здесь пахли розы, гирляндами обвиваясь вокруг иллюминации…
Я вздохнула. Это было действительно хорошее место. Все здесь казалось ярким и заманчивым, как в сказке. И все-таки Дюрфор совершил ошибку, привезя меня сюда. Как мне теперь не хочется возвращаться из сказки в жизнь, трястись по пыльным бесконечным дорогам.