Рыжая Эйлин
Дни и ночи Невервинтера
ИСТОРИЯ СЭРА ЛОННСБОРГА
Глава 1. Удачная охота
Красавец-олень повел ухом и хотел было сорваться с места, но стрела Бишопа уже настигла его. Это было молодое, но довольно крупное животное. Что ж, охотнику опять улыбнулась удача. Но Бишоп на время забыл о добыче. Он весь превратился в слух. Кто-то чуть не спугнул оленя. Хищник? Человек? И зачем он только согласился взять с собой эту настырную девчонку. Впрочем, это возможность хоть чему-то научить ее. А там, глядишь, и…
Шорох справа заставил Бишопа резко обернуться. Из-за кустов показался Касавир. Бишоп вздохнул и злобно-язвительно произнес:
— Какого черта! Ты мне чуть добычу не спугнул. Тебе в лесу не место. От одного твоего сопения птицы разлетаются. Ты что, с утра пораньше шпионишь за мной и Эйлин? А твой храм, наверное, сгорел?
Касавир выбрался из кустов и подошел ближе.
— Моя вера тебя не касается. И мои действия не имеют отношения к Эйлин.
Бишоп покачал головой.
— Ай-ай-ай. Как паладину не стыдно врать. Или я еще чего-то не знаю?
Бишоп достал нож и подошел к убитому оленю. Вынув стрелу и заткнув рану листьями, он стал срезать свежие ветки для подстилки. Касавир молча наблюдал за ним. Сделав несколько ловких надрезов, Бишоп вынул красно-лиловые внутренности, дал стечь крови и, переложив оленя на подстилку, принялся, не спеша, снимать шкуру.
— Пойми одну вещь. Ты — воин, а я — охотник. Ты сносишь головы в открытом бою, а я выслеживаю и бью без промаха. Сейчас ты на моей территории.
Видя, как ловко и аккуратно Бишоп снимает шкуру с только что убитого им зверя, Касавир не мог не признать его правоту. Он некоторое время с интересом наблюдал за его работой.
— А где Эйлин? — Спросил он, нарушив молчание.
— О, она может быть где угодно. Последний раз я видел ее, когда она пыталась подстрелить вепря.
Касавир изменился в лице.
— Что?! Ты…
Бишоп рассмеялся.
— Твоя чуткая реакция на шутки меня умиляет. Не переживай, она себя в обиду не даст.
Бишоп перевернул оленя на другой бок и продолжал снимать шкуру, помогая себе ножом для свежевания. Паладин насупился и тихо сказал, сдерживая ярость:
— Не смей подвергать жизнь Эйлин опасности, Бишоп. Не знаю, как тебе удалось войти к ней в доверие, но я тебе не доверяю, и ей тоже не следует этого делать.
Бишоп прервал свое занятие, встал, подошел вплотную к Касавиру и посмотрел ему в лицо.
— Вот как? Значит, ты все-таки ревнуешь. Советчик из тебя вышел бы неплохой. Только прибереги свои советы для кого-нибудь поглупее нашего командира. И имей в виду, я ей посоветовал то же самое насчет тебя.
— Ты подозреваешь меня в нечестности с Эйлин? — Спросил паладин тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
Бишоп хмыкнул, не обратив на слова паладина никакого внимания, и снова занялся своей добычей.
— Прежде чем говорить о честности с ней, подумай, честен ли ты с самим собой. Можешь сколько угодно мне не доверять, но меня, по крайней мере, не упрекнешь в неискренности. А ты попробуй хоть раз быть откровенным. Разберись в своих чувствах. Что заставляет тебя быть таким яростным и безрассудным в бою? Святая вера? Ну-ну. Не лукавь. Мне не хуже тебя известно, как это бывает, когда зов плоти становится нестерпимым. Вся эта накопившаяся неудовлетворенность… А все может быть так просто. Признайся, что ты такой же самец, как и мы, простые смертные. Твой бог тебя за это не покарает, а твоя жизнь станет намного легче. Я-то знаю, что ты не всегда был безупречным святым воином.
Бишоп посмотрел на Касавира снизу вверх и добавил вкрадчивым голосом:
— Ведь правда, нет ничего приятнее, чем забыть о своем обете и припасть к кубку распутной девки. Просто признай это.
Касавир почувствовал, что закипает. То, что этот паскудник позволяет себе издеваться над ним и намекает на прошлые грехи, можно было бы стерпеть. Но намеки на причастность Эйлин — отвратительны. Отвратительнее всего то, что он говорит это безапелляционным тоном человека, привыкшего весь мир мерить по своей мерке. Бишоп уже заканчивал со шкурой. Казалось, он забыл о существовании Касавира. Один удар молота мог бы заставить его заткнуться навсегда.
— Нелегко бороться с искушением, да, паладин? — Тихо сказал Бишоп, не поднимая головы. — Давай, ты ведь можешь. Я бы на твоем месте не раздумывал. Один маленький шаг…
Касавир взял себя в руки. Ну, нет, убийцей он не станет.
— Не смей говорить так о лейтенанте, — глухо произнес он и отвернулся.
Казалось, Бишопу было наплевать на то, что его жизнь только что могла оборваться. Он уже закончил снимать шкуру и принялся разделывать сочащуюся кровью тушу. Он говорил, лениво растягивая слова.
— Бедный паладин, ты думаешь, она оценит твои жалкие попытки защитить ее честь? Она сама в состоянии защитить себя, если ты этого еще не заметил. Странно, что ты мог увлечься женщиной, которую совсем не знаешь. Впрочем, меня это не очень удивляет, учитывая твою былую неразборчивость.
У Касавира предательски дрогнула жилка под глазом, но он продолжал молчать и смотреть, как Бишоп управляется с кинжалом для разделки. Это зрелище было не самым приятным, но его ловкая и точная работа завораживала. После долгой паузы Бишоп произнес:
— А я знаю об Эйлин кое-что, что для тебя, видимо, загадка. Ей не нужны святоши, боящиеся принять решение и сделать то, что должно быть сделано. Поэтому я и не навязываюсь ей, не хожу по пятам, не заглядываю в глаза. Лейтенант сама принимает решения, и она сама пошла на эту охоту со мной, а не осталась киснуть в городе и ждать, покуда ты закончишь свои дела с Тиром.
Бишоп встал и вытер руки и кинжал пучком травы. Он сделал всю работу так быстро и ловко, что сам почти не запачкался. Касавир посмотрел на него и промолчал. Он не заслуживает ответа. Он хитер и опасен, но как уберечь от него Эйлин, если она сама идет за ним? Впрочем… «В одном он точно неправ, я пришел сюда не только ради нее, — мрачно подумал паладин, — и ничего благородного в этом нет».
Бишоп почти миролюбиво взглянул на Касавира.
— Раз уж ты здесь, чтобы не быть совсем бесполезным, может быть, поможешь мне донести трофеи до моего лагеря? Шкуру нужно побыстрее растянуть, а один я не смогу отнести все сразу.
Касавир немного поколебался и кивнул. Бишоп завернул в шкуру разделанную тушу и, с помощью Касавира, подвязал ее к срезанному шесту. Охотничья стоянка Бишопа располагалась недалеко и представляла собой небольшую пещерку с местом для костра, ямой для припасов и несколькими рамами для растяжки шкур. В углу пещеры валялись свернутые спальные мешки. Эйлин там не оказалось. Бишоп быстро растянул и очистил шкуру, сложил мясо в яму, переложив ветками, и сказал:
— Я пойду подстрелю пару куропаток, а ты, так уж и быть, можешь посидеть здесь и постеречь трофеи.
Касавир разжег костер и сидел, задумчиво глядя на огонь. Где же ему теперь искать Эйлин? Ему нечего и надеяться найти ее здесь в одиночку. А этот проходимец подозрительно спокоен. Паладин прикрыл глаза. Что же Бишоп знает о его прошлом? Совпадение ли то, что он повел ее охотиться в тот самый лес, где когда-то охотились предки Касавира? Когда-то все здесь принадлежало ему. И лес, и замок, башни которого видны за западным холмом. Замок Лоннсборг — родовое гнездо одной из славных рыцарских фамилий, несколько поколений которой служили Невервинтеру.
Касавир прикрыл глаза, опершись спиной о дерево, и стал вспоминать. Ему двадцать лет. Он, единственный отпрыск рода, получил этот замок и земли в наследство. Матушка умерла, когда ему было 12 лет. А отец — суровый человек, не одобрявший юношеского легкомыслия, был тяжело ранен на охоте, когда ему едва исполнилось 17. Перед смертью он приказал ему жениться на Марбл Гренваль, дочке его друга. Они были обручены еще детьми, но о женитьбе на ней он тогда и не помышлял, ожидая, что все как-то само разрешится. Но ослушаться умирающего отца он не мог. Подобные браки — обычное дело в их среде, и никого никогда это не удивляло и не вызывало протестов. И у него не вызвало. Каков бы он ни был, представления о долге и чести, внушаемые ему с младенчества, не позволяли поступить иначе. Издержки воспитания. Они еще не раз потом заставят его круто повернуть с, казалось бы, раз и навсегда выбранного пути. Марбл была на год младше Касавира. Милая, тихая, кроткая девочка, всей душой полюбившая своего юного мужа, который показался ей воплощением лучших мужских качеств. А он…