Но когда им подали кофе с коньяком, он отрывисто спросил:
— Что слышно об Ингрид?
— Не знаю, кто в эти дни остановился в отеле, ведь я сейчас работаю внизу, в контрольном отделе.
Его губы искривила горькая улыбка.
— Какой я дурак! Она была такой красивой, и я решил, что характер ее под стать красоте. Я сходил по ней с ума и считал, что нравлюсь ей. Но она хотела только одного: чтобы ее обожали, ей нужна была свита и… — он оборвал фразу, взглянув на Андреа, — деньги, для оплаты счета в гостинице и получения кредита в других местах.
— Ты видел ее после того, как она уехала из «Бельведера»?
— Да. В Лондоне. Ее нетрудно было выследить. Я вспомнил, как ты говорила мне, что кто-то во время Недели Швеции назвал ее Астрид. Ты была права: Ингрид Дженсен — не настоящее имя. В Лондоне она записалась как Астрид Йоргенс.
— Как ты думаешь, зачем ей понадобились фальшивые имена? — спросила Андреа.
— Бог ее знает. Наверное, так легче исчезнуть.
— И у нее нет богатого отца?
— Едва ли. Но я не искал богатого тестя. Что ж, это послужило мне хорошим уроком.
Андреа хватило такта не упоминать, что этот урок, вероятно, стоил ему кучу денег.
— Меня беспокоило в то время и дело с «Полонезом»: там не было опасности, но Ингрид запаниковала, и когда к нам подошли, чтобы записать имена, она сказала, что сама напишет свое имя. — Он посмотрел на Андреа. — Она написала твое имя.
— Мое? Зачем?
— Сказала, что у нее возникнут неприятности, потому что она иностранка, с иностранным паспортом и все такое. Я насилу отговорил ее, сказал, что мой адвокат сделает все необходимое, что не нужно будет появляться в суде, что он заплатит штраф, и нас, конечно, не собираются сажать в тюрьму. Так что, в конце концов, она написала свое имя: Ингрид Дженсен, но, как выяснилось, не настоящее.
— Это не мое дело, но она не подходила тебе, Тревор, — сказала Андреа после долгого молчания.
— Наверное, я был всего лишь простофилей, подвернувшимся под руку. Что ж, теперь все кончилось. Андреа, какие у тебя планы на будущее?
— Не знаю.
— Выходи за меня замуж.
Она с изумлением посмотрела на него:
— Тревор! Ты говоришь что-то не то.
— Именно то. О, я знаю, о чем ты думаешь. Но это было чистое сумасшествие. Теперь я пришел в себя.
— Я никогда не думала о том, чтобы выйти за тебя замуж, — медленно произнесла она, глядя на скатерть. Это было не совсем так, но глупые девчоночьи мечты, в любом случае, остались в далеком прошлом.
— Тогда подумай, пожалуйста, серьезно. — В его глазах светились доброта, привязанность, участие, искренний интерес, но была ли там любовь?
Андреа покачала головой:
— Если бы я поймала тебя на слове, Тревор, ты пожалел бы, прими я твое предложение.
— Но нам так хорошо вместе. Вот почему я попросил тебя прийти сегодня вечером. Только с тобой я чувствую себя спокойно.
— Ты относишься ко мне, как к кошечке, когда хочется зарыться носом в ее шерстку.
Он рассмеялся:
— Ты такая славная девушка, с тобой так легко.
— Ты же не хочешь вместо жены получить тряпку? Тебе нужна сильная женщина.
— Что еще? Ты потеряла голову из-за того парня, Кира Холта?
— Конечно нет! — ответила она более резко, чем собиралась.
Тревор одарил ее ласковой улыбкой. Если бы он посмотрел на нее так год назад!
— Андреа, милая, мы могли бы быть счастливы вместе.
— На таком основании нельзя вступать в брак, — прошептала она, борясь с подступившими слезами. — Ты не любишь меня. Ты просто очень хорошо ко мне относишься. И точно так же я отношусь к тебе. Этого мне недостаточно. Со временем этого станет недостаточно и тебе. Ты встретишь другую девушку и поймешь, что твои чувства к ней и есть настоящая любовь. Не позволяй нам обоим совершить ошибку.
— Ты забавная девушка, Андреа. И очень мудрая, видимо, потому, что твой отец был профессором. Он поэтому дал тебе классическое имя?
— Девушки называют меня Анди. — Милый Тревор! Ему всегда удавалось разрядить обстановку.
В продолжение вечера Андреа несколько раз упомянула Эйлин, секретаршу Тревора. В ней он нашел бы преданную жену, если бы дал себе труд присмотреться, что находится под носом… Возможно, со временем они станут хорошей парой.
Проводив Андреа до служебного входа в «Бельведер», Тревор сказал:
— Подумай над моим предложением, хорошо?
— Подумаю. Между прочим, это первое предложение, которое я получила.
— Надеюсь, что оно будет и последним!
Но решение уже было принято: путь к Тревору отрезан, отрезан бесповоротно.