– Клайд скоро вернется, – тяжело выдохнула девушка, опаляя дыханием кожу под тонкой тканью.
– Хочешь уйти?
– Нет. Это неправильно, – пробормотала Хельга, не замечая горечи в своем голосе.
– Да очнись ты!
Венди сжал плечи подруги еще сильнее, встряхивая внезапно обмякшее тело. Длинная челка закрыла глаза Хельги, как траурная вуаль. Она скрыла гримасу боли, застывшую на раскрасневшемся лице.
– Разве ты хочешь всю жизнь просидеть здесь взаперти?!! – воскликнул друг.
– Не хочу. Но и бросить его одного тоже нельзя, – буркнула Хельга отстраняясь.
– Подумай о себе. Тебе здесь хорошо?
– Вполне, – замялась девушка, не поднимая глаз. – Кажется, я даже чувствую себя более взрослой.
Венди рассмеялся, но не так, как раньше. Его смех прозвучал как магнитофонная запись – глухо и безжизненно.
– Ладно, неважно это, – буркнул парень. – Я обратно, но ты всегда можешь мне позвонить. Кстати, почему ты никак не отреагировала на записку?
Ключ метко вошел в замочную скважину. Входная дверь открывалась. Венди двинулся к окну, не дожидаясь ответа.
– Какая еще записка?! – крикнула напоследок Хельга, но в дверном проеме показался силуэт Клайда. Он неторопливо снимал обувь, напевая под нос старую песню.
Девушка отцепила крюк до того, как Венди оказался на земле. Хельга не видела, как друг пролетел пару метров и разодрал ладонь, неумело спасаясь от ушибов. Она едва успела закрыть окно и спрятать среди потрепанных книг сигареты, которые оставил Венди.
– Почему ты не спишь? – строго уставился на нее Клайд. – И где твоя одежда?
Хельга замялась, не в силах произнести ни слова. Она прикрыла наготу руками, чувствуя себя на редкость глупо. Напряжение в воздухе казалось удушающим. Взгляд Клайда был тяжелым, как клятвы в вечной любви, которыми он постоянно бросался.
– Слышишь меня? – парень подошел ближе, касаясь оголенного плеча подруги. Хельга не поднимала головы, боясь наткнуться на его взгляд. Она знала, что Клайд обо всем догадается и без объяснений.
– От тебя пахнет плохими сигаретами, – он втянул носом воздух и уткнулся в волосы девушки.
Хельга продолжала молчать. Она стояла неподвижно, как памятник, на который любят гадить голуби, а Клайд все продолжал говорить. Его слова не воспринимались. Они звучали, как морской ветер на пляжах Саузвела, будто были неотъемлемой частью самого Клайда. Любая сбежала бы, услышав настолько мерзкие и грязные вещи, но Хельга ничего не могла разобрать, будто все органы чувств вышли из строя.
Руки Клайда были горячими и цепкими. Пыльными. Чувствовалось, что парень не успел их вымыть после прихода. Быстрые пальцы изучали каждый миллиметр тела, пока Хельга не могла сообразить, что происходит. Казалось, что по коже водят грязной тряпкой. Единственное, что ощущала девушка – еле заметные пыльные разводы на вспотевших от волнения боках и животе. Хельга всегда думала, что примерно так себя чувствуют игрушки, которые дети постоянно таскают с собой.
Пылающее лицо коснулось мятой простыни, временно отдавая жар. Беспамятство не отпускало разум девушки. Оно сковало тело и мешало эмоциям вырваться наружу. Хотелось вырваться, но Хельга не могла даже глубоко вздохнуть. Она вслушивалась в тяжелое дыхание Клайда и уличный шум. Люди на улице спешили по своим делам. Одни спешили на работу недалеко от дома, другие – вставали на рассвете, чтобы добраться до Лефонта и там продать себя немного дороже, чем здесь.
17
Хельга быстро забыла о жутком поведении Клайда. То утро затуманилось, как лесное озеро на рассвете. Остались лишь неясные очертания, которые казались надуманными. С каждым днем Клайд становился все более ласковым и внимательным к мелочам, дарил милые безделушки, которые Хельга считала проявлением искренних чувств. Новые события вытесняли недавние воспоминания, как сюжеты компьютерных игр и любовных романов уничтожали из памяти школьную программу. Хельга считала себя счастливой. У нее была крыша над головой, любимый человек и даже друзья, которые хоть и появлялись тайком, все равно оставались важной частью жизни.