– Тогда почему здесь все так… Не знаю даже. Жутко, что ли? – подруга не смогла подобрать подходящее слово, и потому сказала первое, что пришло в голову.
– Бомжайск живет за счет мусороперерабатывающего завода. Сначала город чуть ли не процветал, сюда съезжались почти со всей округи. Потом руководство завода сменилось, начали задерживать зарплаты. После этого и за самим Бомжайском перестали следить, как следует. Говорят, разворовали все.
– Выходит, завод не работает? – непонимающе спросила Хельга, рассматривая бежевую краску на стенах. Она давно потрескалась и начала отваливаться.
– Работает. Только зарплаты там такие, что проще сразу в рабство себя продать. Люди сюда приехали за лучшей жизнью, а теперь не могут выбраться. Только падают все ниже, – беззаботно ответил Клайд, будто пересказывал сюжет недавно посмотренного фильма.
– Тебе их не жалко? – выпалила девушка. Слова вырвались раньше, чем она успела подумать об этом.
– Раньше может и бывало, но всех в этом мире жалеть невозможно. Лучше тратить время на что-то более полезное, чем сочувствие. Все равно им ничего не изменить, – снисходительно улыбнулся друг, словно его умиляла реакция Хельги.
Она тихо фыркнула. Девушка не понимала, насколько бесчувственным надо быть, чтобы так относиться к людям. Равнодушие всегда казалось хуже ненависти.
Номер оказался просторным, но неприятным. Пыль с занавесок поднималась столбом от любого прикосновения к ним, подошва ботинок липла к давно немытому полу, а постельное белье было застиранным, с мелкими катышками. Казалось, словно долгие годы в этой комнате никто не жил. На обратной стороне одной из подушек Хельга заметила бурые пятна, похожие на кровь. Ее тут же передернуло, то ли от страха, то ли от отвращения. Рядом с Венди даже такое место показалось бы не таким ужасным, но с Клайдом неприятные ощущения только усилились.
На улице уже стемнело. В Бомжайске не нужно было занавешивать окна, чтобы свет фонарей не мешал спать. Город почти не освещался. Фонарные столбы ровными рядами стояли на каждой улице, но практически все из них не работали. Сквозь надвигавшуюся тьму проглядывались только витрины магазинов, неоновые вывески баров и одинокие окна, подсвеченные тусклым искусственным светом.
Стоило Клайду уйти в душ, как Хельга схватилась за мобильник. Она надеялась, что Венди ответил на сообщение, отправленное утром, но на экране телефона новых оповещений не высвечивалось. Хельга и сама не понимала, почему ее так задело это. Сначала хотелось написать пару слов о впечатлениях за день, но желание резко пропало. Мобильник снова оказался в сумке, и девушка больше не собиралась его вытаскивать.
– Как же я устал, – растянулся на кровати Клайд, раскинув руки и ноги. – Даже этот ужасный матрас кажется постелью, достойной королевской семьи.
– Спать еще рано, да и не хочется совсем, – повела плечами Хельга, не отходя от окна. Крупные звезды ослепляли. Их становилось все больше. Казалось, стоит отвернуться, и всю черноту поглотит серебристое сияние.
– Да, не ужинали даже. Здесь через дорогу было азиатское кафе. Может, сходишь быстренько и возьмешь что-нибудь на свой вкус, раз не устала? Деньги в сумке, только не бери слишком много, а то мало ли.
– Ты думаешь, там опасно? – опасливо обернулась девушка. Она не была готова к неприятностям, но урчащий желудок продолжил напоминать о себе.
– Это вряд ли, – добродушно улыбнулся Клайд. – В худшем случае, выскочат попрошайки, но их можно и отогнать. В крайнем случае – не обращать внимания.
– Ладно, тогда скоро вернусь, – кивнула Хельга и шагнула ближе к двери, на ходу поправляя волосы.
– Постой, – жестом остановил ее любовник. – Лучше не бери сумку. Возьми деньги и все.
– Куда я без сумки? – удивилась девушка. Бесцветные брови поползли вверх, а глаза округлились. – У меня же даже карманов нет. Нести деньги в руке – совсем плохая идея.
– Дамские сумочки всегда привлекают всякий сброд, – словно пытаясь напугать, пониженным голосом сказал Клайд. С таким видом дети рассказывают страшилки у костров.
– Сам сказал, что неопасно. Скоро вернусь, – выскочила из номера Хельга, громко хлопая дверью. Она вприпрыжку умчалась вниз по каменной лестнице, застеленной ковром неопределенного цвета. Ей показалось, что парень даже покраснел от недовольства.