— Спасибо, — отказался Ветров, — я уже напился.
— Мне бы очень хотелось послушать ваш доклад, — продолжала она, — но, вероятно, я не смогу освободиться завтра к вечеру.
— Вы будете на работе?
— Нет, я буду занята в другом месте. А ваш доклад, кажется, очень интересен?
Ветров пожал плечами.
— Для меня — очень. Но я надеюсь, что и другие им заинтересуются. Правда, в основном он будет состоять из цифровых данных, из статистики. Однако мне бы хотелось коснуться и методики моей работы. Только очень мало времени. За десять минут многого не расскажешь. Мне придется докладывать так, чтобы возбудить критику. Это необходимо, потому что «истина рождается в споре»... — Он помолчал и спросил: — А вы теперь врач?
— Да, уже несколько месяцев. Я окончила институт этой весной.
— А где работаете?
— Меня оставили ординатором при кафедре факультетской терапии.
— Вероятно, вы очень неплохо учились,— сказал: Ветров. — Если у меня появится сердечная болезнь,— пошутил он, — я приду лечить ее к вам.
Тамара улыбнулась, но ничего не ответила.
— Вы возьметесь лечить мое сердце? — повторил он полусерьезно.
— Боюсь, что я не справлюсь с этой задачей... теперь, — она сделала особенное ударение на последнем слове.
— А раньше?
— Раньше?.. — переспросила она. — Раньше вы бы не обратились ко мне с этой просьбой.
— Почему?
— Потому что я была только сестрой.
— Нет, не поэтому, — возразил Ветров и уже прямо, без намеков сказал: — Потому что я был недогадлив. Ваш муж оказался догадливее меня.
Тамара несколько смешалась. Но она быстро овладела собой и с достоинством произнесла;
— Я очень просила бы вас не затрагивать эту тему. Это совершенно лишнее.
Ветров почувствовал, что, продолжая разговор, он может ее обидеть. И все-таки какая-то сила заставила его сказать:
— Хорошо, я не буду затрагивать эту тему. Но, пожалуйста, ответьте мне на один только вопрос. Если бы три года назад с Борисом не случилось несчастья, согласились бы вы тогда стать его женой?
Легкая краска набежала на ее лицо, и на нем отразилась досада. Но она опять подавила в себе недовольство и спокойно возразила:
— Я не буду вам отвечать.
— Тогда я отвечу за вас,— внезапно загорелся Ветрев. — Я знаю, что вы бы не согласились! Вы бы поняли, что тогда он бы смог прожить и без вас, и вы бы не сделали этого шага. Но в вас заговорило особое чувство матери, вам захотелось его поддержать, вдохнуть в него силы и быть рядом, чтобы постоянно им руководить.
Тамара подняла на него свои чистые темные глаза, и ее ресницы дрогнули.
— Если бы это было даже так,— сказала она,— то в этом нет ничего предосудительного. Я не хотела вам отвечать, но вы вызываете меня на это. Хорошо, я отвечу вам. Знайте же, я долго колебалась, но сказала ему «да» после того, как увидела, что он уже поборол в себе слабость. И тогда я согласилась стать его женой. Я удовлетворила ваше любопытство, но теперь вы ответьте на мой вопрос. Вы были с Борисом друзьями, вы спасли ему ногу, а затем, у меня на глазах, вы спасли ему жизнь. И скажите мне, как вы расцениваете вашу беседу с его женой в его отсутствии? Скажите, для чего вы ее начали? Только не обижайтесь на меня, потому что я, быть может, ошибаюсь и понимаю вас неправильно...
Тамара произнесла это все так же спокойно, и только глаза ее блестели сильнее.
Ветров взглянул на нее, и ему стало неловко. Он пожалел, что не ушел вместе с Борисом. Он не видел ничего особенного в своих словах, и он думал, что намекнуть женщине на то, что она вызывает к себе симпатию,— это не должно показаться обидным. Это ни к чему не обязывает и в ответ ничего не требует. Стоило ли объяснять, что и ему хочется дружбы, и стоило ли извиняться за то, что за годы войны он, быть может, слегка огрубел и иногда говорит лишнее? Он подумал, что не стоит, и решил, что ему лучше будет уйти.
И он ушел. Прощаясь, он осторожно пожал ее руку и, когда она затворила дверь, некоторое время стоял возле дома. Потом медленно пошел вдоль забора, за которым был сад. И когда дошел почти до конца, до него долетела приглушенная расстоянием музыка. Он скорее угадал, чем понял слова:
Он подумал в первое мгновение, что эти слова предназначались для него, но сразу понял невероятность и даже ненужность своей мысли. Вряд ли она думала о нем, слушая голос того, кого любила, и вряд ли она могла предполагать, что Ветров услышит эту музыку. Они, эти два человека, были счастливы, у них была семья, они были нужны друг другу... А он?
Ветров задумался...
Спускался чудесный мягкий вечер. Темнело небо. Слабый ветерок догнал фигуру идущего человека и вместе с собой принес последние едва различимые слова знакомого ариозо...