– Вы только что окончили институт? – спросил он Ветрова, застегивая кармашек после очередной экскурсии за часами.
– Нет, я уже около года работал при хирургической клинике.
– У кого?
Ветров назвал профессора.
– Ага, слышал... Не он ли выпустил недавно работу о природе шока?
– Он самый.
– Читал, читал... Работа интересная, но мало обоснована практическим материалом. Нам, практикам, знаете ли, нужны факты.
Михайлов не выговаривал букву «р». Вместо нее у него получался неопределенный звук, похожий не то на «г», не то на «х». Ветрова несколько рассмешило его произношение, но внешне он остался совершенно серьезным.
– Насколько я помню, – возразил он, – там довольно много примеров и наблюдений. Поэтому в данном случае я не могу с вами согласиться.
Михайлов нахмурился и не ответил. Потом он обратился к Бережному, и его лицо сразу переменилось, сделавшись вежливым:
– На какую должность назначается доктор Ветров?
– Я думаю, Лев Аркадьевич, мы дадим ему отделение, которым заведывал Сидоров, – полувопросительно ответил Бережной.
– Считаю, что рано, – коротко заявил Михайлов. – Пусть лучше поработает ординатором, освоится, а таи видно будет. Не надо спешить.
– Ну что ж,- наполовину соглашаясь, сказал Бережной,- можно и так. Вы, товарищ Ветров, ничего не имеете против?
– Я согласен.
Михайлов, считая, что разговор окончен, порывисто поднялся и вышел, проворчав на ходу что-то о своей занятости.
Через четверть часа Ветров ехал в легковой машине за своим несложным имуществом.
Шуршали колеса, мелькали по бокам силуэты зданий. Улица, прямая и широкая, точно набегала на машину, раздаваясь в стороны. Встречный ветер рвал треугольный флажок на радиаторе.
Шофер вел машину уверенно и легко.
– Лихо вы ездите,- сказал Ветров, когда на повороте тот затормозил так, что тормоза скрипнули.
Шофер самодовольно улыбнулся.
– На фронте всему научишься,- сказал он степенно.
– А вы и на фронте были?
– А как же! С самого начала, можно сказать. Комдива нашего возил. – Он переключил скорость и продолжал: – Мы с ним в таких переплетах бывали, что и рассказать трудно. Он отчаянный был, наш комдив, то-есть. Хороший человек, деловой. Последний раз, когда меня ранило, поехали мы с ним в полк – у них там какая-то заваруха получилась... В одном месте никак проскочить было невозможно. Дорога километра на два совсем открыта и обстреливается. Как на тарелке все видно. Только кто покажется – немцы сразу один снаряд сзади, другой – вперед, а уж третьим знай накроют!.. Предупредили нас, а комдив говорит – все равно проехать надо! И меня спрашивает: «Проедем, браток?» Я говорю: «Коли надо, так проедем, товарищ комдив!» – «Так жми!» – говорит и меня по плечу похлопал... Ну, и нажал я... Так нажал, что только в глазах замелькало! Немцы лупят, а я жму! Только слежу, чтоб в воронку не залететь... Проскочили, хоть бы что!.. Правда, когда назад ехали, накрыло-таки нас снарядом. Руку мне перебило. Пришлось одной баранку крутить.
– После этого вы сюда и попали?- спросил Ветров.
– Вот именно! Когда меня отправляли в госпиталь, комдив сам ко мне прощаться заходил. Взял меня за руку и сказал: «Спасибо». Так прямо и сказал! А потом пообещал к награде представить. И, верно, представил... Узнал, в каком я госпитале, и представил...
– И наградили?
– А как же! Одним приказом вместе с доктором нашим, майором Михайловым. То-есть приказ-то был разный, но в одной и той же газете про это было напечатано...
Заинтересованный Ветров, улучив момент, искоса взглянул на грудь шофера. Сквозь его распахнутую кожанку проглядывала чистенькая гимнастерка с аккуратно пришитым воротничком и маленькими начищенными пуговицами. Там, где должен был находиться орден, ничего не было. Ветров не удержался и спросил:
– Чего ж вы его не носите?
– Кого?- не понял шофер.
– Да орден-то.
– Зачем же я его на работе надевать буду? Наше дело грязное, иной раз и под машину залезать приходится. Неровен час, зацепишься за что-нибудь или запачкаешь...
На обратном пути между ними снова завязался разговор. Ветров попытался расспросить шофера о тех людях, с которыми ему придется служить. Он узнал, что начальник госпиталя – превосходный человек, что все врачи тоже очень хорошие люди, но что все они все-таки хуже начальника. Из услышанного ему пришлось заключить, что его собеседник относится к категории тех, кто никогда не бывает недовольным. В его характеристиках было одно хорошее, и только когда речь, зашла о Михайлове, он заявил, что ведущий хирург, повидимому, тоже хороший человек, но ничего определенного о нем он сказать не может, потому что с ним не беседовал. На вопрос Ветрова, знающий ли он врач, шофер сказал, что, вероятно, знающий, раз назначен ведущим хирургом.