-Как ты доехала, мам? - осторожно произнесла она, все еще ожидая взрыва. Промолчать было бы невежливо - мама отсутствовала с неделю, они почти не созванивались.
-Нормально доехала. Ну и что ты готовишь? Почему не договорила?
-Просто я подумала, что тебе неинтересно. Ты устала с дороги и не хочешь слушать, что именно я приготовлю. Лучше я тебе это подам, и ты увидишь сама, когда все будет готово.
-Мне интересно. Просто меня бесит, когда мне сначала что-то начинают рассказывать, а потом просят угадать. С чего я должна что-то угадывать?!
Дело было плохо. Ее тон, полный негатива, заполонил все пространство их дома. Женщина выпучила глаза и впилась ими в дочь, будто та оскорбила ее достоинство в лучших традициях ругательства.
-На ужин будут рыбные котлеты. - сухо констатировала Клара.
-С соусом?
-Да.
Клара вытерла пыль с телевизора и, захватив тряпку, подняла пылесос, чтобы отнести его в кладовку. Укомплектовав пылесос на месте, она задержалась. Стоять в тесноте и тьме - дело неприятное, но показаться снаружи сразу было бы для нее неосмотрительно. Последние сказанные ею слова прозвучали не менее раздраженно, чем у матери. Внутри уже назревал горький ком злости, поднимавшийся ближе к горлу. Лицо ее нахмурилось и черты, аккуратные и миловидные от природы, превратились в топорной работы маску протеста. Как это всегда бывало, Лара совершенно не ждала очередной ссоры с матерью, тем более без повода. А его на этот раз не было, если не считать отвратительное настроение приехавшей Даны. Впрочем, такое случалось уже не в первый раз.
Дана была прекрасной матерью в одном, и просто отвратительной в другом. Она давала своей дочери небывалую свободу во многих вещах и не ставила запретов на информацию, воспитывая тем самым самостоятельность. Она была прекрасной рассказчицей и учительницей, одновременно мягкой и настойчивой в своих уроках, полных опыта и красоты повествования. Она умела поддержать ее и порой быть той самой подругой, какую Клара не нашла за пределами дома. Но, к сожалению, Дана могла бросить ей в лицо ее же страхи и опасения, надавить на кровоточащие раны души. Она могла себе позволить ужасные слова, какие не могла никакая другая мать. Она была странным и неуравновешенным человеком, что не мешало дочери любить ее по-настоящему крепко. Клара ценила их маленький семейный союз, как святыню. И потому, слышать подобные слова от матери ей удавалось с особым трудом. Не бывало такого дня, когда бы они поссорились, и девчонка не рыдала, уткнувшись в подушку. Слезы всегда лились градом из ее разгоряченных красных глаз. Запираясь в ванной, она долго ревела, вслушиваясь в обвинения и крики за дверью. Часто слышалась одна и та же фраза: "Поплачь - полезно!" - это было больно, и она знала цену этой боли. Клара никогда не позволяла себе ответить тем же и влить свой яд ей прямо в душу, своими словами она только оборонялась. Но и этого хватало, чтобы разгорелись вечно красные угли трудного характера Даны. Иногда было тяжко любить свою мать, но она любила ее. Временами Клара задавалась вопросом: было ли это чувство привито воспитанием, или оно было правдивым? Как бы то ни было, ей совсем не хотелось ненавидеть ее.
-Ты где? - Заглушенный голос ее матери проник сквозь стены и словно пчелиное жало пронзил ее слух.
Торопливо выскочив из кладовки и подав голос, она скрылась на кухне. На широком кухонном столе лежала еще не оттаявшая и покрытая легким инеем форель, ее рот был широко раскрыт, что редко увидишь у этого вида рыб. Рядом с ней лежал здоровенный нож, специи, порезанный лук и масло. Клара подошла к рыбе и потыкала пальцем в чешую, оставив темные следы пальцев на непрогретой коже. Мясорубка была уже установлена, чаша для рыбного фарша тоже. Все было готово для приготовления, но начать его Клара никак не могла. Она уставилась на чистую раковину, и, замерев, прислушалась к звукам в доме. Неосознанно и пусто она стояла на одном месте, словно кто-то заставил ее ждать. Некоторое время было совершенно тихо, но потом, словно по мановению волшебной палочки, раздался сильный треск. Совершенно неожиданно и закономерно - вот каким оно было - то, чего ей пришлось ждать.
Лара скорее побежала на звуки и тут же нашла Дану, подбирающую шапки и шарфы с пола. В прихожей отвалилась полочка, висевшая на двух наполовину вытаращенных из стены гвоздях. Должно быть, она могла упасть в любой день, но отчего-то именно сейчас деревянная стена извергнула из себя два железных тела, и полка с грохотом приземлилась на грязный кафель. Дана нервно перебирала руками по слившемуся в единую массу тряпью, и что-то шептала под нос. Клара наклонилась, чтобы помочь.