Глава Вторая. «Дороги уведут прочь».
Заморозки начались в середине прошлой недели. Для здешних мест это был невыносимый холод. Термометры показывали минус шесть, но лишь двое суток, к всеобщему облегчению. Затем ударили ливни: холодные, с порывистым ветром и зверски сильные. Они заливали округу несколько дней к ряду, и к началу новой недели все улицы городка до бордюров наполнились беспокойной серой водой, не желающей уходить в землю. После того как прекратилась череда погодных напастей, длинной приземистой стаей последовали серые дни.
Небо с тех пор не проронило ни единой капли, но отчего-то хранило в себе множество влаги и временами бывало черно, как уголь. Солнце пропадало за сгустком туч и не показывалось. Город озяб и погрузился в тянущееся молчаливое ожидание в надежде на лучшие времена. Никто из его жителей не ожидал подобного поведения природы, которого не иначе как безрассудным, не назовешь. Даже синоптики были ошеломлены происходящим, впрочем, как и всегда. Но было похоже на то, что только они одни в целом городе были рады этому беспорядку. Стойко выдержав жалобы немногих из горожан по поводу "их отвратительной работы!", они с радостью принялись за пометки в метеорологических летописях и сбор сведений для самого сенсационного за последние две сотни лет отчета. В их регионе в это время года температура еще ни разу не опускалась так низко. Возмущаться после потепления не уставали только водители, вынужденные ездить по размытым дорогам и залитым ямам. Остальные же принялись за неторопливое восстановление того немногого, что пострадало из-за непогоды, бесившейся уже вторую по счету неделю.
Погода стала центральной темой для обсуждения среди жителей городка. О ее новых проделках трезвонили повсюду - радио и местный канал, казалось, нашли, наконец, ту тему, которая интересовала горожан. И те, кто раньше не говорил друг другу и слова, теперь могли непринужденно обсуждать угрюмое небо, или даже разбитую банку, слетевшую со стола из-за невыносимо сильного ветра. Они обсуждали это так, будто невидимая стена между ними растворилась под воздействием непривычно сырого и холодного воздуха, спрятаться от которого удавалось лишь под толстыми слоями одежды. Иной раз, проходя по городу и рассматривая людей, неуклюже перепрыгивающих лужи в ярких мешковатых кофтах, можно было подумать, что время возвратилось назад. Горожане надевали на себя старые шерстяные свитера, большинство из которых томились смятыми у самой дальней стенки в шкафу более десяти лет. Но такие вещицы были ни у каждого. Клара не нашла ничего более годного, чем истертая замшевая куртка времен студенчества ее матери. Чтобы не замерзнуть она надевала ее поверх рубашки из плотного льна вместе с джинсами и парой кожаных ботинок цвета свежесрубленной древесины. Такой амуниции ей хватало без малого на два часа вечерней прогулки по окраинам их славного городка, пропитанного в это время запахом гари и дыма, который исходил почти из каждого дома.
После заливных дождей стены домов сильно отсырели, и через некоторое время все принялись растапливать старые камины, не выпускавшие дым уже пару десятков спокойных и теплых лет. Сор в дымоходах, старательно копившийся долгие годы, дал о себе знать незамедлительно. Большая часть густого едкого дыма орошала не только небесное пространство, но и уютные гостиные и библиотеки, где покоились холодные пасти каминов. Такие запахи, как запах жженого мусора, распространяются по округе с удивительной легкостью. И уже совсем скоро каждый, кто быстро понимал, что пора бы растопить свой камин, так же быстро осознавал, что было бы неплохо его прочистить. Единственный в этом городишке пропойца-трубочист никогда еще не знал такого обилия работы, как сейчас. Его звали Григорий, и он встретился Кларе на перекрестке четырех елей, который служил негласным барьером между городом и лесом, и находился на восточной окраине.
-Привет! - закричал Григорий еще издалека и усиленно замахал черной от золы ладонью.