Успокоившись, он встал и подошел к висевшей на бледно-зеленой стене картине с изображением девочки в лиловом платье, подписанной буквой «Т». Всмотревшись в нее, почувствовал, как его мышцы расслабляются, заботы куда-то уходят… Действительно, это настоящая живопись… Его кузен Томас был настоящим художником…
Но это был художник, который перестал рисовать. Он вернулся в Париж изменившимся, его переполняли желание прощать, в нем появились способность терпеть, а также любовь к Полине. Он телеграфировал, чтобы предупредить родственников о возвращении. В дороге ему казалось, что поезд тащится невыносимо медленно…
Томас бегом взлетел по лестнице… Она услышит его, откроет дверь, он обнимет ее, осыплет поцелуями, поднимет на руки, понесет к постели… В это время мать должна быть занята уроками…
Дом встретил художника полной тишиной. В нем не было ни души.
Первой вернулась мать.
Потом появилась дочь на руках у кормилицы.
Наконец, в два часа ночи, явилась супруга.
Ожидая ее, Томас опустошил все, что удалось найти в доме, — бутылки вина и рома для грога, хинную настойку, спирт, которым были залиты вишни в банке… Он орал так громко, что с Бланш случилась истерика и начались судороги. Проснулись даже животные на конюшне. Лошади ржали, как в ночь землетрясения, а Цезарь, дремавший под платаном, протянул хобот к светящемуся окну и затрубил…
Полине удалось скрыться в своей комнатушке до того, как Томас накинулся на нее с кулаками. Ему не оставалось ничего другого, как разбивать о дверь тарелки и кувшины. Попытался взломать ее, но дверь под краской, изображавшей древесину, оказалась железной. Ее строитель, инженер Эйфель, был человеком обстоятельным.
Элен, одновременно ужасающаяся и довольная, не знала, как успокоить Бланш, извивавшуюся у нее в руках. Она проклинала женщину, принесшую столько бед в их дом, но была рада слышать, как ее, наконец, стал обзывать Томас, чего Полина давно заслуживала.
Полина больше не появлялась в супружеской спальне. Во время отсутствия Томаса она постепенно создавала уют в своей кладовке. Сняла со стенки шкафчик для провизии и поставила его на кухонный стол. Теперь Элен могла распоряжаться им как ей хочется… Висевшую на плечиках одежду распихала в чемоданы, набросив на них плед. Таким образом, у нее появилось пространство вокруг узкой постели и трельяжа.
Томас с удивлением обнаружил, что в доме теперь жила женщина, совершенно не зависящая от него, тогда как он мечтал вернуться домой к супруге любящей, рыдающей, раскаивающейся. Да, теперь он понял, что в некоторых ситуациях отсутствие не способно ничего излечить. Впрочем, как и присутствие.
Томас привык посещать кафе поблизости от редакции «Матэн» в компании с Бето. Бето заказывал абсент, выпивал рюмку за рюмкой, взгляд его принимал мечтательное выражение, а выпученные глаза становились стеклянными, похожими на устриц. Томас не доверял этой отраве и пил красное вино. В баре «Маленькая пушка» оно было замечательным, из винограда с малоизвестных в Париже виноградников в Божоле.
Монтель пришел в ярость, когда понял, что теперь в его небольшой команде оказалось два пьяницы. Вообще-то, их было трое, но толстяк Фабр мог пить что угодно и в любом количестве, не пьянея. Алкоголь проваливался в его похожий на бочку живот, и его пары не добирались до головы.
— Я вышвырну вашего кузена, — грозно заявил Монтель сэру Генри. — Он отсутствует неделями, а когда появляется, то только для того, чтобы нализаться! — Вы неправы, он очень талантливый художник… Вот увидите, когданибудь вы будете гордиться, что он работал у вас… — Гордиться!.. Вы знаете, у меня и прежде работали такие же таланты… И я предпочитаю постоянно отсутствующему гению посредственность, оказывающуюся под рукой, когда в ней возникает необходимость. Когда наступила развязка дела Бонно, он был пьян! Всегда жаловался, что не может наблюдать события непосредственно, и такая возможность у него была! Если бы он, напиваясь, оставался при этом спокойным! Но ведь он, нализавшись до определенного уровня, приходит в бешенство — можно подумать, что зол на весь мир и надеется научить его пинками жить так, как считает правильным! Позавчера он отдубасил Розье из спортивного отдела… Но что с этим парнем, почему Томас так пьет и стал таким свирепым? — Это же художник, мой дорогой. Как можно узнать, что с ним происходит? Муки творчества… — Как же, муки творчества… В нашем деле больше нужна усидчивость… У него все в порядке с семейной жизнью? — У него очаровательная жена… Вы знаете ее, это малышка Полина, дочь Поля… — Эта красотка? Хищница в компании с таким хищником? Нет, такие не уживаются… Его нужно чем-то отвлечь… Я скажу толстяку Фабру, чтобы отвел его в одно заведение. Я скажу о нем хозяйке. У нее есть великолепные девушки. Как его фамилия? Я никогда не мог ее запомнить… — Онжье… Томас Онжье… — Господи! С такой фамилией я тоже стал бы постоянно напиваться только для того, чтобы забыть ее…