Когда приехали в Ножан, то оказалось, что уточнять адрес не требуется. Темная ночь с затянутым облаками небом не позволяла увидеть виадук, но стрельба слышалась издалека, и в свете газовых фонарей было хорошо видно, как со всех сторон множество машин и пешеходов, иногда целыми семьями, устремлялись в одну сторону, руководствуясь звуками стрельбы. Луи поехал в том же направлении. Его обогнала команда зуавов, маршировавших к театру военных действий. Скоро пришлось остановиться, чтобы не передавить любопытных. Свет фар выделил из темноты плотную стену спин. Он попытался пробить брешь в этой стене воплями сирены, но никто даже не пошевелился.
— Дай отдохнуть сирене, — посоветовал Фабр. — Лучше развернись и подожди нас в сторонке. Развернуться Луи тоже не удалось. Валившая сзади толпа окружила машину, и самые находчивые забрались к нему на крышу, чтобы увидеть хоть что-нибудь. Но ничего не было видно. Все заволокла темнота. Правда, теперь совсем близко слышались выстрелы. Как отдельные, так и очереди.
— У них есть автомат, — оценил ситуацию Фабр. — Непонятно только, у кого? У бандитов или у полицейских? — У бандитов! — крикнула женщина рядом. — Их человек двадцать в этом павильоне! Но полицейские послали за артиллерией! Сейчас привезут пушки! — Надо попытаться что-нибудь увидеть, — сказал Томас. — Ведь мы приехали, чтобы наблюдать… — Идем туда!.. За мной!.. Не отставай! Фабр пробил дорогу своим животом. Ничто не могло задержать такую массу. Томас пожал плечами и двинулся за ним в кильватере. Ему было наплевать на происходящее. Это дурацкое происшествие совершенно не интересовало его.
Через несколько шагов оказались перед цепочкой полицейских. Офицер проверил их пропуска, посветив на них спичкой, и пропустил. Они вышли из темной массы, чтобы оказаться в темной пустоте. В быстрых вспышках, отмечавших выстрелы, появлялся и исчезал виадук. У одной из его опор светились фонари небольшой группы, и художники направились к ней. Фабр все время шел впереди. Наткнувшись на колючую проволоку, он принялся ругаться. Потом отодвинул ее своим пузом и прошел дальше, но тут же наткнулся на спящую корову и упал.
— Вот дерьмо! Тут какая-то скотина! Осторожнее! Ты где? Помоги подняться, черт возьми!
Томас наклонился и схватился за какой-то предмет — как оказалось, это были коровьи рога. Потом нащупал брюхо, хвост, соски, ногу, дернувшуюся под его рукой. Потом ему попалась еще одна нога, затем рука. Потянув за руку, Томас поднял на ноги Фабра, показавшегося ему легким как перышко. Сильный взрыв потряс небо и землю у них под ногами. Испуганная корова вскочила и сбила их с ног. Они упали на траву с навозом. Из темноты над их головами сыпались обломки.
— Они взорвали лачугу, точно так, как было с Бонно, — сказал Фабр, поднявшийся на четвереньки. — А мы так ничего и не увидели… — Что ты хочешь увидеть в этом мраке? — спросил Томас. Но лачуга не взлетела на воздух; только угол крыши был снесен взрывом гранаты, сброшенной с виадука артиллеристами. Томас и Фабр узнали об этом, когда подошли к командному пункту. Здесь, вокруг грузовика, уже толпились журналисты. В кузове тарахтел бензиновый двигатель. Рядом с ним возвышалась поставленная на бок огромная, не меньше метра в диаметре, кастрюля. Ее стеклянный глаз слепо уставился в темноту. Это был прожектор пожарников. Но он ничего не освещал, так как не работал. Но без него полицейские ничего не могли предпринять. Они ничего не видели в темноте. Не виден был даже дом, где засели бандиты.
Начальник полицейских рассвирепел. Старший пожарник отправил своего помощника в Париж за специалистом по прожекторам. А пока ктото догадался выключить двигатель. Снова вспыхнула стрельба, но через пару минут все стихло. Полицейские, прятавшиеся за деревьями, стреляли кому куда хотелось. Им никто не отвечал.
В толпе зрителей начали появляться очаги света. Продавщица картофеля фри зажгла фонарь и принялась раздувать огонь под большой сковородой с маслом. В кузове белого грузовика какой-то мужчина в белой куртке отрегулировал язычки четырех ацетиленовых фонарей и принялся раскладывать пакеты. Между взрывами петард слышалась музыка — кто-то играл на аккордеоне. Вокруг него мгновенно расчистили пространство, и несколько пар принялось вальсировать. Небольшие группы рассаживались на земле вокруг свечи и литра красного, которое закусывали сосисками. Парижане все прибывали и прибывали. Городские службы удвоили количество трамваев в эту сторону. От Бастилии прибыл специальный поезд. Улицы Ножана были забиты колясками, фиакрами и автомобилями. Из них выгружались целые семьи с корзинками, складными стульями и биноклями.