— Не такие что очень большие, но и не такие что очень малые, и очень они красивые в их форма.
Ты так и застыл на стенке со своим мороженым и задумался. Тебе хочется увидеть эту чудо-девчонку Миха? Ты не был уверен, зато уже точно знал, что тебе хочется как можно дольше не возвращаться в Голландию. Но уже через неделю ты должен был сесть в самолет и, признаться честно, даже думать об этом не мог.
— Яки, — сказал Мих. — Мне так хочется скорей эта момент, что Крис опять здесь.
— Понимаю.
— Я бы много отдавал, чтобы ты ее видел.
Ты кивнул:
— Но это невозможно.
— Нет, — покачал головой Мих. — Очень жалко.
Ты откусил огромный кусок мороженого, которое, к счастью, оказалось таким холодным, что у тебя мгновенно отморозились мозги и на некоторое время стало просто невозможно думать о самолетах.
— А у тебя есть ее фотки?
— Конечно, есть у меня. Очень много даже.
Мих пообещал показать их, когда вы придете к нему домой. Они все были у него в компьютере.
— Тогда я ее все-таки увижу, хоть так.
Ты хотел его подбодрить, но Мих покачал головой и сказал, что фотки — это совсем не то, они не считаются. И в чем-то он, конечно, был прав.
— Я влюбился, — вдруг сказал он.
Всего два слова, очень простые, но все равно в тот момент ты был уверен, что никогда не осмелишься их произнести. А Мих сказал их так запросто, как будто сообщал о том, что он хочет пить, или что светит солнце, или что у него шнурок развязался. И как он мог быть в этом так уверен, ты тоже не понимал. Ты даже не знал, что это такое — влюбиться.
— Ты никогда не был такой? — спросил Мих.
— Никогда не влюблялся? — уточнил ты и сделал вид, что очень серьезно задумался. — Может быть. — Только ты понятия не имел в кого.
— Значит, нет, — сказал Мих и покачал головой. — Если ты не знаешь точно, то это ты не влюбленный.
— Вот как!
Он засмеялся, но очень по-доброму.
— Ничего страшного, — сказал он и отправил в рот остатки мороженого. — Когда я Крис увидел, я тогда первый раз понимал, как это так влюбился. Эй, Яки, пошли за маску заберем?
Ты пропустил обед, впервые за все время. Ты опоздал на много-много часов и думал, что это ужасно, но твой отец даже не рассердился.
— Это так может что бывает, — сказал он. — У тебя хорошая был день с Михалис?
— Потрясающий день! — сказал ты.
Тебе вдруг захотелось поведать ему все-все про Крис, но это, конечно, было бы странно, и вместо этого ты сказал, что вы плавали в море, и ныряли с маской, и гоняли в футбол (4:2), а потом ты изобразил сердитую немку, которую вы нечаянно чуть не убили.
Янис от души хохотал над твоим рассказом.
— Хочешь мне помотаться? — спросил он.
И чуть позже ты уже стал поваренком на его кухне. Ты никогда раньше не делал ничего подобного, но твой отец сказал, что у тебя настоящий талант. Он сказал, что ты потрясающе чистишь картошку, и если ты захочешь — он несколько раз это повторил, — в будущем станешь хозяином этого ресторана.
— Я подумаю над этим.
— Хорошо.
Пока вы чистили картошку, Герти несколько раз заходила взглянуть на вас, и, понаблюдав за ней немного, ты вспомнил, о чем тебя спросил Мих сегодня на пляже. Может, ты ни капли и не разбирался в любовных делах, но, похоже, Герти была влюблена в Яниса. Каждый раз, оказываясь рядом с ним, она начинала вести себя странно — по-влюбленному странно, так ты решил, — но тебя это, как ни странно, совсем не расстроило.
— Дьякос! — На пороге комнаты стоял человек, который все-таки оказался твоим отцом. — Ты не заспать еще?
В доме было так жарко, что ты никак не мог уснуть, хоть и старался уже несколько часов. Ты сел на своей кровати-диване, а Янис зашел в комнату.
— Что случилось? — Ты включил лампу.
Твой отец приблизился к дивану и сказал нечто очень странное, но ты понял, что он предложил тебе пойти с ним.
— Куда?
— Над крыша.
— Сейчас?
Твой отец кивнул:
— Этот ночь луна такой красивый, какой ты не смотрел никогда, — и он загадочно улыбнулся. — А над крышу мы смотреть как лучший всего.
Ты выбрался из постели и натянул футболку. В коридоре оказалась лестница, которой раньше не было, она вела к люку в крыше, которого ты тоже раньше не видел. Но ты, кстати, раньше и не знал, что луна, оказывается, мужского рода.