А еще Лене не понравился мой подарок. Я два часа выбирал для нее книгу и остановился на «Королевстве кривых зеркал», но, увидев ее, она заявила:
– Ненавижу читать.
Странно: Лев сразу сказал мне, чтобы я не дарил книгу, потому что книги ей не нужны. Как так получилось, что он понял Лену лучше, чем я?
Мы с ней даже заспорили на эту тему. Она сказала:
– Зачем книги, если есть телик?
– Но это тоже телик, – ответил я. – Только в голове.
Лена надо мной засмеялась:
– Если у тебя телик в голове, то это глюки!
Что такое глюки? Почему другие дети всегда знают больше слов, чем я?
Я это понял, еще когда Антона начали дразнить за колготки. Илья называл его «гомиком» и «голубым». Но к зиме мне стало ясно, что не про все, о чем узнаешь в школе, надо спрашивать у родителей. Например, что такое «мудак» и «гондон» (рифма к имени Антон) – лучше не надо, потому что они опять спросят: «Это ты в школе услышал?» – и странно переглянутся. Короче, в школе иногда говорят плохие слова, которые взрослых очень расстраивают.
Я почувствовал, что «гомик» и «голубой» тоже плохие слова, поэтому обратился к главному специалисту по мату – Лене. Она стала специалистом, потому что у нее был старший брат. Двоюродный. Он учился в шестом классе и знал много заковыристых словечек, о которых то и дело ей рассказывал.
В общем, я спросил об этом Лену на дне рождения, когда она раскладывала трубочки по стаканам.
– Что значит «гомик»? – поинтересовался я.
– Это значит «пидор», – ответила Лена.
Легче не стало.
– А это что значит?
– Ну, типа представь: тебе нравятся другие мальчики…
– И что?
– И все, – как-то обреченно сказала она. – Значит, ты гомик.
Видимо, это тоже часть злой реальности.
– А при чем тут Антон? – не понял я.
– Он же колготки носит!
– И что?
– Так гомики делают. Они вообще как девочки. Понятно?
Меня это разозлило. Я хотел ответить ей, что знаю об этом побольше ее, потому что мои папы любят друг друга, но они не носят колготок, и у нее глупые, неправильные представления о таких, как они. Однако стало бы только хуже, поэтому я промолчал.
Позже, за столом, когда мы ели торт, речь снова зашла об Антоне. Лена рассказала маме, что на днях его окунули головой в унитаз.
– Он вышел с мокрыми волосами, красным лицом и все равно продолжал улыбаться!
– Бедный мальчик, – похихикала Ленина мама. – Такими темпами он каким-нибудь маньяком вырастет.
И еще раз похихикала. Другие дети подхватили этот смех. Я не понял: что тут смешного?
Тогда я впервые смутно почувствовал, что на самом деле взрослые – не гарант защиты. Что они не всесильные, не мудрые, не всемогущие. И если они не посчитают нужным, они не защитят тебя, маленького, ни от чего.
Хуже было только понимание того, что иногда взрослые и есть источник угрозы.
На следующий день после Лениного дня рождения я пришел в школу и увидел, что у Антона вместо лица какой-то раздутый переспелый помидор с синяками и кровоподтеками. Вживую я такого раньше никогда не видел, только в кино у актеров, но родители говорили, что это просто грим и все не по-настоящему. Но теперь-то по-настоящему?
Все косились на Антона с какой-то опаской. Пошутить над ним больше никто не решался, даже Илья молчал.
Инна Константиновна, зайдя в класс, сразу увидела лицо Антона.
– Что случилось? – спросила она.
Антон улыбнулся своей привычной наивной улыбкой, в ту минуту особенно жутковатой, и сказал:
– Представляете, Инна Константиновна, я вчера шел, поскользнулся и упал лицом на лед. Я такой неуклюжий…
Да, он всегда так говорил. Такими длинными, полными предложениями, которые неестественно звучали бы даже из уст взрослого. Иногда он использовал в речи причастные обороты и очень редкие выражения. А бывало, его сочинения хвалили наравне с моими, и я ощущал между нами негласную конкуренцию.
Услышав его слова, Илья гоготнул с последней парты:
– Ха-ха, дебил кривоногий!
Казалось, какой-то барьер, запрещавший смеяться над Антоном, рухнул. Все мы чувствовали, что случилось что-то ненормальное, нехорошее, противоестественное, но когда мы услышали официальную причину, это ощущение прошло. Насмешки и обзывательства снова обрели законность.
После уроков меня обычно забирал Слава, если только мы с Леной не шли к ней домой (она жила прямо напротив школы). В тот день он ждал меня на выходе из класса.