У меня же возникла обратная проблема: отцов у меня было в избытке.
Видимо, я должен что-то сделать для одного только Славы. Но что?
Я принялся оглядываться на других детей – все что-то увлеченно лепили из пластилина. За партой позади меня сидели близнецы – Кирилл и Игорь. Я обернулся и пригляделся к их подаркам.
– Это что, пиписька? – фыркнул Игорь, глядя на шедевр брата.
– Нет, это танк! – шикнул Кирилл.
– А у тебя что? – спросил я у Игоря.
– Автомат Калашникова. – Он взял пластилин в руки и сделал вид, что прицеливается и стреляет. – Бах-бах!
– А твой папа служил? – Это Кирилл спросил.
– В смысле? – Я почувствовал, как опять оказываюсь самым глупым.
– Ну, в армии.
Армия… Я знаю это слово. Красная армия участвовала в войне. Но это ведь было очень давно?
– Наш не служил, – сказал Игорь, не дожидаясь моего ответа. – Он ногу под поезд положил.
– Зачем? – не понял я.
– Чтобы отрезало. Тогда можно не служить.
Шокированный этой новостью, я снова повернулся за свою парту.
Служили ли мои родители? Ноги у них на месте. Если ты с ногами, можно ли не служить? Или это обязательно: служи или отруби ногу? А мне тоже придется отрубить? Проклятый русский выбор!
Ко мне подошла Юлия Юрьевна.
– Почему ты ничего не делаешь? – спросила она.
Я посмотрел на нее снизу вверх. Сказал:
– Мой папа не любит танки и автоматы.
– А что он любит?
Я задумался.
– Рисовать… Розы… Игрушки из «киндер-сюрпризов»… – Заметив на себе странный взгляд учительницы, я объяснил: – Ему нравилось собирать коллекцию бегемотиков. Шоколад он не очень любит, поэтому я его всегда сам съедаю, а игрушку отдаю.
– Нужно сделать что-нибудь военное, – мягко перебила меня Юлия Юрьевна.
– Почему?
– Потому что такой праздник.
– Но это же подарок. Он должен нравиться.
– О-о-о-о, просто слепи ему дурацкий танк! – Это взвыл Игорь позади меня.
– Правильно, – кивнула Юлия Юрьевна и пошла дальше по классу.
Я слепил ему дурацкий танк. Правда дурацкий. Я не знал наверняка, как он должен выглядеть, потому что меня это никогда не интересовало. Получился какой-то кусок смятого пластилина с торчащей трубкой. А когда я приделал к нему колеса, он вообще стал напоминать бесхвостого муравьеда.
– С Днем защитника отчества! – сказал я Славе, вручая ему этот шедевр после уроков.
Я так и сказал – «отчества». Думал, речь в названии праздника именно о нем, поэтому поздравляют пап – отчество же берется от них.
– Спасибо, – вежливо ответил Слава.
По дороге домой я спросил, почему мы раньше никогда не отмечали этот праздник.
– Потому что это праздник военных. Среди нас таких нет.
– Значит, ты не служил?
– Нет.
– И папа не служил?
– Нет.
– А как же ваши ноги? – не понял я.
– Что?
– Папа Игоря и Кирилла отрезал себе ногу поездом, чтобы не служить, – объяснил я будничным тоном. На самом деле мир уже казался мне таким странным, что я ничему не удивлялся.
А Слава, кажется, удивился.
– Есть более простые способы этого избежать, – сказал он. И, хитро улыбнувшись, заговорщицки проговорил: – Для этого надо просто тусоваться с врачами.
Я улыбнулся в ответ. Раз Лев – мой папа, значит, я тоже с ним тусуюсь и мне не придется отрезать себе ногу!
Третьим мучительным праздником стало 8 Марта. Про «женский день» я и раньше знал – в этот день мы поздравляли бабушку. Но в школе по этому случаю были свои правила.
Одно хорошо: на 8 Марта не принято отрезать себе конечности. На этом плюсы заканчиваются.
Сейчас, с высоты своего возраста, я понимаю, что Инна Константиновна совершила тогда чудовищную вещь. Но, будучи маленьким, я просто ничего не понимал и чувствовал себя гадко.
Вообще, фразой «я не понимаю, что происходит» можно емко описать весь мой первый год в школе.
За несколько дней до праздника учительница выстроила мальчиков у доски. Пока девочки сидели за партами, мы по очереди должны были назвать имя той, кому хотим сделать подарок и с кем будем учить парный танец на концерт для мам.
Девочек, конечно, никто не спрашивал. Каждая из них боялась, что ее выберет Антон.
Мальчики называли имена друг за другом, в той последовательности, в которой стояли в шеренге. Я был предпоследним. Честно говоря, мне тоже было страшно, что Лену выберет Антон. Не знаю, за кого я больше боялся: с одной стороны, Лена бы очень расстроилась, с другой – она бы его убила.
Но Антон выбрал Алю, тут же закрывшую лицо руками.
Когда дошла очередь до меня, оставались только Лена и кудрявая Таня с брекетами на зубах.