Наверное, именно поэтому кто-то из сотрудников государственного аппарата, по-настоящему озабоченных эффективным использованием государственных средств, анонимным звонком просил меня обратить внимание на готовящееся беспрецедентное постановление, результатом которого станет сооружение пяти крупнейших нефтегазохимических комплексов в Западной Сибири.
Проект далеко превосходил все, с чем приходилось сталкиваться. Его объемы в несколько раз превышали средства, затраченные на так и не достроенную Байкало-Амурскую магистраль. Сейчас, при явно вышедшем из-под контроля внешнем долге, в условиях тяжелого финансового кризиса, это было очевидной авантюрой. Коротко упомянул об этом проекте в обзоре российской экономики за 1989 год. И тут же получил гневную отповедь могучего лобби сторонников проекта. Шесть союзных министерств во главе с тогдашним министром газовой промышленности Виктором Черномырдиным подписали письмо в ЦК КПСС с просьбой привлечь к ответственности зарвавшегося кандидата экономических наук, который игнорирует решение партии по развитию Западной Сибири. Копию они направили в журнал "Коммунист", видимо, для соответствующих оргвыводов. Текст был составлен в лучших традициях партийной терминологии, любые экономические обоснования и рассуждения заменялись смачной демагогией и ссылками на решения съезда.
Что же, мы и напечатали его в журнале со своим подробным комментарием. Я проанализировал аргументы, привел примеры предшествующих, хотя и меньших по масштабу, проваленных проектов, опубликовал данные о разбросанном по всей стране неиспользованном импортном оборудовании. Наверное, в прежней ситуации остановить подобного рода авантюру не удалось бы. Как неоднократно говорили мне мои друзья, если 40 млрд долларов решили куда-то перетечь, никакими силами ты их не удержишь. Но система уже явно пошла в разнос, начинался процесс горбачевской демократизации, и история получила резонанс на I Съезде народных депутатов. В результате в первоначальном авантюрном виде проект был похоронен, реализовались лишь некоторые из его осмысленных деталей. С Виктором Степановичем Черномырдиным в ходе последующей совместной работы этой истории мы никогда не касались.
Еще одна, пожалуй, наиболее интересная история, связанная с механизмом лоббирования крупных инвестиционных проектов, произошла несколько позже, когда я уже возглавлял Институт экономической политики.
Весной 1991 года в Госэкспертизу Минэкономики поступил проект использования нефтяного месторождения Тенгиз, находящегося на территории Казахстана, с участием крупной американской компании "Шеврон" – одной из семерки "Великих нефтяных сестер". Коллеги-экономисты, ознакомившись с документами, вспомнили историю с "проектом века" и попросили меня возглавить экспертизу. Сразу предупредили: наверху давят, чтобы заключение экспертизы непременно было положительным.
Тенгизское нефтяное месторождение сопоставимо по своим запасам с нашим знаменитым Самотлором, позволявшим в течение целых пятнадцати ле|г держать на плаву тяжелый, неповоротливый броненосец брежневской экономики. Месторождение разведано, нефть хорошая, правда, с повышенным содержанием серы. Ежегодную добычу можно довести до 30 миллионов тонн и поддерживать на таком уровне долгое время. В отличие от Самотлора, расположено сравнительно близко от транспортных путей. В конце 80-х годов Тенгиз считали козырной картой Советского Союза в борьбе за будущее.
Я понимал, что вступаю в игру слишком поздно. Соглашение, подготовленное в результате переговоров американской и советской делегаций, уже обсудили при встрече президенты США и СССР. Одобрили, подписали бумаги. Проекту дан зеленый свет. По большому счету, экспертиза нужна, чтобы все формально одобрить. Но…
Любая западная корпорация – хищник. Иначе ее бы сразу растерзали другие корпорации. Однако она и не опереточный злодей. Просто обучена жизнью играть по жестким правилам бизнеса. И когда неожиданно на противоположной стороне стола переговоров вместо привычного партнера-хищника возникает нечто малокомпетентное, да еще имеющее личные интересы, не целиком, мягко говоря, совпадающие с интересами представляемой страны, результат может получиться поразительный.
Я и не обвиняю специалистов "Шеврона", готовивших проект контракта, в каких-либо особых грехах. Отстаивая выгоды своей корпорации, они действовали профессионально. И именно потому выработанное соглашение приобрело поистине фантастическую форму. Множество ловко встроенных в текст юридических закорючек и зацепок давало корпорации существеннейшие односторонние преимущества.
Посмотрев проект, я понял: уйти в сторону, отказаться от экспертизы нельзя. Действовать нужно быстро, считаясь с тем, что соглашение будет без всякой экспертизы подписано не сегодня, так завтра. На Горбачева энергично давили и советские сторонники проекта, и американцы.
Первое, что я сделал, – через О.Ожерельева, в то время помощника президента по экономике, обратился с письмом к Горбачеву, привел очевидные несуразицы из проекта договора, убедительно попросил не спешить, позволить разобраться подробнее. Положительная резолюция Горбачева на записке дала возможность приступить к детальной экспертизе. Работа над представленным проектом документа подтвердила худшие опасения. Становилось все более очевидным: в случае подписания проекта
на предложенных условиях "Шеврон" окажется собственником одного из крупнейших месторождений мира, не приняв на себя никаких четких обязательств по отношению к нашей стране.
Приведу несколько отрывков из подготовленного заключения:
…В случае с Тенгизом, взяв на себя практически весь риск поисково-разведочных работ, СССР понес крупные производственные затраты и предоставляет совместному предприятию разведанное место
рождение, на котором начата добыча нефти, уже пошла прибыль.
…Советская сторона предоставляет совместному предприятию, половина собственности которого принадлежит "Шеврону", исключительное право на разведку, разработку и добычу углеводородов на всей территории, охватывающей Тенгизское и Королевское месторождения. С момента подписаний контракта "Шеврон" становится собственником половины скважин, трубопроводов, установок, закупленных в последние годы Советским Союзом для эксплуатации Тенгизского месторождения…
Что касается обязательств компании "Шеврон" получавшей монопольные права на эксплуатацию крупнейшего месторождения, то в представленном проекте договора они просто отсутствовали. В Heijf не было сказано ничего определенного, обязывающего относительно объема и сроков инвестиций в развитие совместного предприятия. Все представленные по этим и другим вопросам расчеты и предложения носили ориентировочно-предположительный характер. Разделы соглашения, посвященные этим вопросам, изобиловали словами о необходимости провести переговоры, внимательно изучить и оценить проблемы. Определенность была лишь в одном: "Шеврон", не будучи заинтересованным вкладывать деньги в комплексную переработку сырья, явно ориентировался на экспорт советской сырой нефти.
Даже минимальный размер роялти, до которого в своих предложениях опустилась советская сторона (в среднем за период действия соглашения 7,5 процента совокупной добычи нефти), до сих пор не принят американской компанией.
Единственным исключением, пожалуй, было обещание исправно платить обычные советские налоги. Но и его сводил на нет пункт 13.2 проекта договора, предоставляющий управляющему комитетом "Тенгизшевройла" право своим решением создавать не облагаемые налогом финансовые фонды и расходовать их по своему усмотрению…
Не хочу утомлять читателя перечнем всех пунктов соглашения, дающих односторонние выгоды американцам, их было немало. Заключение же наше заканчивалось выводом: предложенный нам проект соглашения предоставляет беспрецедентные преимущества компании "Шеврон" в ущерб интересам Советского Союза в целом и Казахстана в частности.