Я приподняла голову и осмотрелась. Я находилась в покоях Джихангира и лежала на его кровати, где, очевидно, поменяли постельное бельё и покрывало. Возле двери, на каменном полу сидела Гюнеш и смотрела в пол, положив руки на колени. Лицо девушки не выражало ни капли эмоций, она была похожа на статую.
- Гюнеш, - прошептала я и посмотрела в сторону горюющей султанши.
Она подняла голову и выдавила из себя мимолетную улыбку.
- Подойди ко мне, милая.
Девушка встала и сделала несколько шагов в мою сторону и присела на край постели. Я приподнялась и облокотилась спиной на подушку.
- Гюнеш, мне знакома каждая боль, которую ты испытала. Ты же в свою очередь не познала и сотой толики того, что я когда-то пережила. Моя жизнь состоит из мук и боли, Всевышний не раз испытывал меня и проверял мои силы. И я оправдывала его ожидания, проходя испытания с честью и достоинством, отвечая смехом на различные тяготы.
- Что Вы хотите этим сказать, Султанша? - всхлипнула девушка и вытерла набежавшие слёзы.
- Я держала все свои беды и проблемы при себе, ради моих детей, они даже и не знали, что твориться у меня в душе. И ты будешь сильной, не станешь размазнёй, ведь у тебя есть Фахрие, прекрасная здоровая девочка, часть моего покойного Льва.
- Конечно, Госпожа. Фахрие - моя жизнь!
Гюнеш снова вытерла слёзы и осмотрела комнату, изучая каждую деталь её интерьера. Немного пораздумав, она опять заговорила:
- Что я видела в своей прошлой жизни? Ничего. Мои родители с утра до ночи пропадали кто где - отец шатался по злачным местам, а мать не зная отдыха работала на поле. Я и мой старший брат Матвей росли сами, нас никто не воспитывал. Как говорят, "Иваново - город невест". Действительно, в нашем городе было достаточно много женщин, но никому не было до нас дела, у всех были свои семьи и свои заботы. Брат опекал меня и берег, так и прожили мы эти злополучные годы. А потом, когда мне исполнилось 14 лет, я получила нож в спину. Собственные родители, по настоянию отца, продали меня в рабство туркам, отвезли в Кафу, дабы получить выгоду. Турки заплатили за меня 5 золотых, и то, только потому, что я оказалась полностью здорова и несравненно красива. Мать и отец сказали мне лишь 3 слова: "Бог рядом, дочка" и навсегда скрылись из моей жизни. Я плакала, проклинала их обоих за то, что обрекли меня на страдания. Турки в свою очередь, продали меня Капудану Паше Барбароссе, а он подарил меня Шехзаде Селиму. Шехзаде назначил меня в качестве служанки для Нурбану Султан. Так я и жила до тех пор, пока не привлекла Ваше внимание в дворцовом саду. В моей жизни появился Джихангир, я искренне любила его, не чаяла души в Шехзаде. Он мог часами рассказывать мне свои стихи и повествовать события всемирной истории, а я бесконечно внимала его речам, испытывая при этом столько любви и нежности. Шехзаде Джихангир был настолько невинен, что его глаза светились сиянием лучей Аллаха. А теперь... Я потеряла смысл своей жизни, свою любовь... Я не уберегла его, бестолковая рабыня...
Мне стало немного не по себе. Гюнеш сидела и рыдала, а я не могла ничего ей сказать. Но тут меня озарила мысль и я воскликнула:
- Не лей слёзы, я не оставлю тебя, как не оставила и Джихан. Ты поедешь со мной в Стамбул, я выделю тебе во дворце апартаменты, раннее принадлежащие моему покойному Льву Мехмету.
- Храни Вас Аллах, Султанша. Где похоронят Шехзаде Джихангира?
- Я не знаю, но повезу тело сына в столицу. Сулейман будет шокирован, узнав о смерти нашего сына.
************
Я сидела в карете и плакала. Слёзы скорби не давали мне покоя, обжигая моё сердце.
- Султанша, мы скоро будем в Стамбуле. Вытрите слёзы, - сказала Фахрие Калфа и подала мне платок.
Я аккуратно взяла его в руки и вытерла свой солёный дождь, ожидая встречи с Повелителем.
Глава 33. Скорбь.
Мы приехали в кратчайшие сроки, доставив тело моего Льва в Константинополь. Я специально приказала слугам хранить обет молчания и не отправлять вести о смерти Джихангира моему Падишаху.
В вдорцовом саду меня встретила заплаканная Михримах, которую я оповестила в личном письме, также обо всём уже знала Гюльфем. Девушка молча шла сзади и тихонько всхлипывала, я же собиралась с силами и заперла свои эмоции в сердце на замок, оставив их для встречи с Сулейманом.
Не успели мы перейти порог дворца Топкапы, как нас встретила Гюльфем Хатун, с красными от слёз глазами.
- Добро пожаловать, Султанша, - склонилась женщина в поклоне и подняла на меня искренние и полные горя глаза - Очень жаль, Госпожа, примите мои соболезнования. Шехзаде Джихангир вырос у меня на руках. Благодаря ему я восполнила свою потерю ребёнка и обрела его в качестве Вашего шехзаде. Моя боль столь же сильна, как и Ваша. Дай Вам Аллах терпения...
- Аминь, Гюльфем, аминь.
Я положила руку на плечо бывшей султанши и по-дружески похлопала по нему.
- Ты всегда рядом со мной, Гюльфем Хатун. Это придаёт мне сил. Ты моя опора и поддержка. Спасибо тебе, дорогая.
Женщина через силу улыбнулась и снова поклонилась.
- Для меня честь быть рядом с такой великой Султаншей, как Вы, - ответила Гюльфем и тут же резко добавила - Афифе Нурбану Султан приехала в Топкапы. Наверняка, она ожидает с Вами встречи.
- Спасибо, что оповестила.
Я вздохнула и направилась дальше, в предвкушении встречи с любимым. Стены моего родного дворца принимали меня с теплом и восхищением, но моя душа замерла и не могла испытывать больше никаких чувств, кроме боли и скорби. Занавески коридоров взлетали и тут же оседали на пол, создавая эффект полёта, хлестали меня по лицу. Я шла по Золотому Пути и вспоминала молодость, первые шаги моего Льва, первые боли в спине. Помнила, как когда-то давно все врачи Стамбула собрались здесь и искали способ устранения этой болезни, но их попытки были тщетны. Приговор был окончательным - Шехзаде будет горбатым, иного выхода нет. Я плакала, умоляла их спасти сына от позора, но они вторили одно и тоже.
Я подошла к покоям Сулеймана и вытерла слёзы. Поправив корону и платье, я небрежно кинула стоящему рядом евнуху:
- Оповести Повелителя, что я пришла.
- Как прикажете, Султанша.
Буквально через минуту он опять предстал передо мной.
- Падишах ждёт Вас.
Я вскинула голову вверх и зашла в покои. Я склонила голову и поклонилась:
- Повелитель...
Он стоял ко мне спиной, но услышав мой голос, Сулейман обернулся и его лицо растянулось в блаженной улыбке:
- Моя Хюррем! Моя смеющаяся Госпожа!
Протянув руки, Падишах подошёл ко мне и поцелоал в макушку. Он нежно коснулся рукой подбородка и поднял мою голову. Сулейман тут же нахмурился, увидев слёзы на щеках любимой.
- Хюррем? Почему ты плачешь? Ты была у Джихангира, что-то случилось с нашей внучкой Фахрие Султан?
Услышав имя Джихангира, я пуще прежнего разревелась и кинулась в объятия Повелителя. Он приобнял меня и погладил по волосам, робко касаясь моего тела.
- Хюррем, объясни мне всё, наконец!
Я подняла голову и, задыхаясь, промолвила:
- Джихангир... Наш сын... Умер!
Я снова закатилась в истерике и прижалась к Сулейману. Падишах был шокирован, немного не понимая суть происходящего.
- Что ты сказала? Я не понял?
- Мы опять осиротели, Сулейман. Мы опять потеряли ребёнка! Нашего Льва Джихангира больше нет. Я и ты - распятые души, наше горе не сравнимо ни с чьим!
- Как? Джихангир?
Повелитель тяжело выдохнул и судорожно погладил бороду, выпучив глаза от удивления и осознания всей горести случившегося. Он пересилил себя и задал лишь один вопрос:
- Он долго мучался?
Я, прерывисто дыша, прошептала, не в силах говорить громче:
- Нет... Сын выпил яд, сгорел буквально за 15 минут. Перед самой смертью он увидел Мехмета. Я подозреваю, что за ним приходил наш покойный Лев.