Сулейман вздохнул и сел на диван, небрежно бросив мне:
- Оставь меня одного, Хюррем. Выйди!
- Я привезла тело Джихангира в Стамбул.
- Можешь идти.
Я не стала сопротивляться и вышла на негнущихся ногах из покоев. Повелителю нужно было побыть наедине с собой и пережить это чувство, боль потери ребёнка, в своём сердце. Меня ждал Сюмбюль, горестно вздыхавший, и шепотом повторял: "Вай, вай, вай". Оперевшись об его руку, я кое-как дотелепала до своих покоев.
Оказавшись в родной гавани, я села на диван и приложила руку ко лбу. Не прошло и пяти минут, как в мои покои вошла Фахрие:
- Султанша, Нурбану Султан пожаловала.
Я вздохнула и сделала пригласительный жест. Спустя мгновение, подле меня оказалась моя невестка Афифе Нурбану. Она была великолепна: голову украшала великолепная корона, оранжевое платье отлично подчёркивало её терракотовые глаза. Девушка склонилась в величественном поклоне и воскликнула:
- Султанша... Извините, я только сейчас узнала, примите мои соболезнования. Пусть Шехзаде Джихангир покоится с миром!
- Аминь, Нурбану.
- Хюррем Султан, я пришла к Вам с проблемой.
- Эх, что случилось?
- Понимаете, после смерти Ханзаде Султан, её мать, Селимие, стала очень близка Селиму и вхожа в его покои. Теперь эта чертовка снова забеременела. Что мне делать, Госпожа?
Такая просьба разозлила меня и я подпрыгнула с места и закричала:
- Я думала, ты с чем-то толковым пришла, а тут такая нелепость!!! Когда ты научишься решать свои проблемы сама, а??? Думай своей головой, Нурбану!!! Жди, не делай ошибок, будь смиренна и это воздастся!!! Заново завлеки Селима и заполни его разум!!! Больше не смей обращаться ко мне с этим! У меня умер сын, а ты смеешь задавать такие вопросы???!!! Уйди, Афифе!!!
- Но, Султанша...
- ПОШЛА ВОН!!! - закричала я во всё горло и указала на дверь.
- Я зайду к Вам позже, - ретировалась девушка и в испуге выбежала из покоев.
Я схватилась за сердце. Дыхание стало тяжелым и болезненным. Я стала бить по груди и хватать воздух, пытаясь вернуть дыхание в прежнее русло. Кое-как добравшись до кровати, я легла на неё и вскоре заснула.
Глава 34. Мамина Александра.
Я лежала на кровати и думала. Мысли шумным потоком нахлынули в мою голову, воспоминания одолели мятежную мать, потерявшую ребёнка. Я погрузилась в прошлое, медленно размышляя о всём мирском.
" Это был 1518 год. Мне было 13 лет, совсем молодая, юная девушка, мечтавшая о семье, любви и счастьи.
- Мама, ну когда уже! Мне не терпиться!
Елена Лисовская откинула прядь с лица и посмотрела на меня с недоверием и упрёком:
- Я не понимаю тебя, Александра! Ты - дочь священника, тебе не полагается быть нетерпеливой. Будь смиренной, жди...
- Ну мам! Кого интересует моя принадлежность к семье священнослужителей? Я безумно хочу замуж за Миколу!
- Александра!
Мать не на шутку разозлилась и вздохнула. Она пошла впереди меня, дабы показать своё превосходство. Я топнула ногой:
- Я не буду ждать!
Она обернулась и спокойно, размеренно промолвила:
- Тебе должно быть 14 или 15. А то позора не оберемся."
Я усмехнулась. Когда-то я действительно желала стать женой Миколы. Мысль озарила меня мгновенно - это Микола! Он прислала записку! Наверное, он остался в живых!
Я вскочила с кровати и стала ходить взад вперед, тем самым раздражая стоящих рядом служанок. Они вертели головами и цокали, я же в свою очередь успокоилась и села, продолжая размышлять над событиями.
- Саша...
Я услышала голос, так сильно похожий на мамин. Не успела я испугаться, как видение повторилось:
- Александра... Мамина Александра... Моя дочка...
Я потрясла головой и безумными глазами осмотрела покои. Ко мне подошла Нихал:
- Султанша, с Вами всё в порядке?
- Ты слышала это, Нихал?
- Что я должна была слышать, Султанша?
Девушка удивлённо и в то же время невинно и искренне смотрела на меня. Я сделала глубокий вдох и обмякла.
- Может, всё-таки позвать лекаря?
- Нет, не нужно.
Я встала и, шатаясь, двинулась к выходу. Голос сопровождал меня, словно пытаясь завести в тупик, свести с ума.
- Александра! - раздался навязчивый шепот матери в моей голове.
Я схватилась за виски. Её нежные слова окутывали меня, и в тоже время давили на виски, доводя до сумасшествия.
- Александра... Дочка... Горе... Горе... Рядом... Рядом... Жди... Жди... Смерть живет здесь... Жди... Сын... Отец... Смерть...
Я завизжала от испуга и осела на ковер, потирая голову, будто пытаясь вытряхнуть все мысли из неё.
- Султанша, Вам плохо? - перепугалась Нихал.
- Я же сказала, отстань от меня!!! - закричала я на без того испуганную рабыню и медленно поднявшись с пола, вышла из покоев.
Вид у меня был ужасающий - потрёпанные волосы, платок, сползший с головы и нежданно-негаданно оказавшийся на шее, лицо, полное страха и негодования. Слуги расступались передо мной, а после испепеляли пронзительным взглядом мою спину. Кое-как я добралась до главных покоев, кинув небрежное: "Сообщи" евнуху, стоящему возле дверей покоев Повелителя. Он вышел и кивнул. Я, не обращая внимания на бедного служителя, который целыми днями проводит на ногах, летящей походкой будто проплыла в комнату Падишаха.
- Сулейман, - склонила я голову в величественном поклоне.
Он сидел на кушетке и читал книгу, столь знакомую мне, но я не могла вспомнить, откуда я её знаю. Повелитель поднял голову и улыбнулся:
- Проходи, Хюррем.
Он похлопал по мягкой набивке дивана и снова занялся чтением, помрачнев во взгляде и постарев сразу на тысячу лет.
- Повелитель, любовь моя, Падишах души моей. Наша боль велика. Никакое сердце не станет нам пристанищем, кроме сердец друг друга. Не дай горю захватить тебя, ты нужен Империи, мне, детям, дворцу.
Сулейман снова поднял голову и посмотрел сквозь меня.
- Возможно, Хюррем. Раньше моё сердце согревали ночи с тобой. А теперь и это не поможет... Я потерял часть себя, даже 3 части. Каждый из моих сыновей - моя душа. Я трижды лишился душы.
- А я - мать. Мне больнее в тысячу раз... Если бы ты знал, сколько раз я мечтала о смерти, грезила о предстоящем судном дне. Дети были моим утешением, а теперь их осталось лишь трое... Как жаль, Сулейман.
Повелитель поджал губы и притянул меня к себе, приобняв за плечи.
- Мы поедем в Эдирне, Хюррем. Может, станет легче хоть на долю секунды...
Глава 35. Эдирне. Зима грусти.
Мы быстро собрали чемоданы и в скором времени оказались в бывшей столице Османской Империи. Нашему взору простирались огромные долины и просторы турецких пейзажей, покрытые белым, словно подвенечное платье, снегом.
В моей голове не умолкали мысли, щебетали сотни пташек. Но их всех перекрикивал голос матери, твердящий: "Смерть... Отец... Сын... Бойся...". Это вещевание очень сильно пугало меня, я не могла понять, какой сын умрет? Один из моих? Смогу ли я пережить это горе и получиться ли мне обмануть высшие силы? Тысяча вопросов и ни одного ответа. Пчелиный рой поселился в моей голове.
Я сидела на террасе в полушубке и вдыхала свежий морозный воздух. От холода по телу пробегала дрожь, но я терпела сие неудобство, ибо мне хотелось вдоволь насладиться зимней погодой. Служанки, стоявшие возле меня в одних платьях, отбивали зубами чечётку. Я не смогла дальше наблюдать их мучения, да и не хотела, чтоб они заработали воспаление легких, поэтому отпустила девушек. Они благодарно кивнули и отправились в покои, чинно кланяясь и отдавая честь милосердию, проявленному с моей стороны. Кончики моих ушей покраснели и буквально заледенели. Я промерзла до малейшей косточки, продрогла, словно лань. Так могло продолжаться бесконечно, если бы не появившийся на горизонте Сюмбюль.