Кроме того, давайте признаемся, что пуки всегда смешат. Даже членов приемной комиссии.
Я подъехал к дому Наны Бетси и вошел внутрь. Около входа стоит включенный ноутбук, и на экране мелькают кадры из видео Блейка. Так что посреди мрачного гула голосов из колонок ноутбука время от времени слышатся громкие трели кишечных газов, вслед за которыми раздаются смешки в небольших группах людей, поочередно собирающихся около ноутбука.
Фотография Блейка, стоявшая на крышке гроба, перекочевала на журнальный столик. В доме тепло, как бывает, когда в замкнутом пространстве собирается множество людей. Пахнет едой, лосьоном после бритья и духами, которые люди обычно получают в подарок от внуков.
Я на мгновение останавливаюсь посреди гостиной, не зная, что делать дальше. Никто не обращает на меня внимания. На меня вдруг накатывает такая мощная волна вины, что я ощущаю, как ноги начинают мелко дрожать. Ты наполнил этот дом скорбью. Эта беда случилась из-за тебя. Возникает чувство, будто все взгляды прикованы ко мне, хотя никому нет до меня дела.
Я замечаю Нану Бетси в кухне – она разговаривает со своими братьями. Наши взгляды встречаются, и она жестом приглашает меня войти. Я вхожу, и Нана Бетси, не прерывая разговора, указывает мне на примыкающую к кухне столовую, где на столе громоздятся дымящиеся мультиварки, кастрюли и одноразовые алюминиевые сковородки. Холодный жареный цыпленок из магазина. Помятая кастрюля, доверху набитая солеными галетами «Риц». Листья репы с ломтями окорока. Маленькие копченые сосиски, плавающие в соусе барбекю. Макароны с сыром с запеченной золотистой корочкой.
Странно, что это самое большое, на что мы способны. У нас даже нет особых ритуальных макарон с сыром, чтобы отметить чей-то уход из этого мира. У нас лишь обычная еда, которой мама кормит тебя каждый день, когда не умирает кто-то из любимых людей.
Я кое-как накладываю еду на бумажную тарелку, беру чистую пластиковую вилку и красный пластиковый стаканчик со сладким чаем и нахожу свободный уголок в гостиной. Кушетка и большинство стульев уже заняты, поэтому я устраиваюсь на пуфе и принимаюсь за еду, стараясь сделаться невидимым, а стаканчик с чаем осторожно ставлю на ковер. В горле у меня пересохло, и я с трудом проглатываю каждый кусок. Хотя я ужасно голоден, мое тело дает понять, что я этого не заслуживаю. Кроме того, в голове постоянно прокручивается разговор с Дарреном и от этого становится только хуже.
Люди натыкаются друг на друга в тесноте помещения, словно рыбы в аквариуме. На мужчинах помятые, плохо сидящие спортивные куртки и неаккуратно повязанные галстуки. Они выглядят неуклюже, словно бигли в свитерах.
Я заканчиваю есть и уже собираюсь встать, когда в комнату, прихрамывая, входит Нана Бетси. Какая-то женщина поднимается ей навстречу из кресла-качалки, они с Наной Бетси долго и горячо обнимаются и целуют друг друга в щеку. Нана Бетси прощается с ней, наказывая взять тарелку с едой в дорогу, а затем подтягивает кресло-качалку ко мне и садится в него с тихим стоном. Она выглядит совершенно измотанной. Обычно ее глаза искрятся весельем, но не сегодня.
– Как дела, Блэйд?
Кроме членов Соусной Команды, Нана Бетси была единственным человеком, кто звал меня Блэйдом. Это прозвище ужасно ее смешило.
– Бывало и получше.
– Понимаю, – отвечает она.
– У Блейка были красивые похороны. – В моих словах нет ни тени убежденности. Я даже себя не обманываю. Красивые похороны лучшего друга – это все равно что выпить вкусного яда или попасться в когти величественного тигра.
Но Нана Бетси видит меня насквозь.
– О, какая чепуха, – ласково отвечает она. – Они были бы красивыми, если бы Блейк еще раз заставил всех посмеяться. Если бы на них была его мама.
Я не хотел об этом спрашивать. Нана Бетси произносит эти слова с такой тоской, словно хочет снять груз с души, но ей надо, чтобы кто-нибудь ее об этом спросил.
– Вы знаете, где она?
Она смахивает слезы. И складывает руки на коленях, как перед молитвой.
– Нет, – голос ее звучит мягко. – Обычно мы общаемся с Митци не чаще раза в пару лет. Когда очередной тип бросает ее одну без средств к существованию и ей нужны деньги на ее пагубную привычку. Она звонит из какого-нибудь мотеля в Лас-Вегасе или Финиксе с одноразового сотового телефона. У меня нет ее номера. Нет адреса. Я никак не могу с ней связаться. Думаю, мне придется нанять кого-нибудь, чтобы отыскать ее и сообщить, что Блейка больше нет.
– Черт… – И что еще можно на это сказать?
– Думаю, что это ее убьет, хотя она никогда не была ему хорошей матерью.