15.12
Проходит некоторое время, и Фрэнк замечает, что сидит на камне возле ручья на какой-то поляне – вполне возможно, на той самой, где сегодня утром впервые увидел тигрицу. Над ячеистой сетью поднимаются, сужаясь к куполу, ярусы атриума. Вдоль парапетов виднеются лица – многие смотрят вниз, на него. Пожарные сирены уже замолкли. В любом другом месте организовали бы полную эвакуацию из помещения – в любом, кроме «Дней». Как – потерять целых два часа прибыльной торговли?
Отряд сотрудников Зверинца продирается к нему через джунгли. Он слышит, как они перекрикиваются между собой. Они одеты в кольчужные комбинезоны и вооружены винтовками с транквилизирующими пулями. Они уведут его отсюда, проводят в безопасное место.
Ручей с журчаньем бежит по своему каменистому руслу, образуя длинные, петлистые, мелководные извивы; то здесь, то там на ровной поверхности неожиданно собираются и лопаются пузыри. Из оросительных труб со свистом вырывается туман водяных капель, окропляет Фрэнку голову, превращая его волосы в скопление плоских, свалявшихся крысиных хвостиков. Природа уже подхватила свою дирижерскую палочку, и птицы Зверинца снова пробуют голос; насекомые тоже подобрали инструменты и начали пиликать.
В руке Фрэнк держит свой сломанный, раздавленный «сфинкс». Внимательно вглядывается в треснувшее стекло экрана. Вглядывается с восторгом и легким удивлением.
Работники Зверинца сейчас подойдут.
Скоро он отсюда выберется.
42
Семидневная лихорадка: при возвратном тифе – остром инфекционном заболевании, возбуждаемом спирохетой, переносимой клещами или вшами; характеризуется повторяющимися приступами, между которыми бывают периоды ремиссии, длящиеся также около семи дней
16.30
Процедура дознания сама по себе оказалась не очень страшной. Строгий шотландец-коротышка, который ее проводил, вел себя сурово, но не грубо. В отличие от многих людей, по роду службы каждый день сталкивающихся вплотную с человеческими проступками, он не вполне утратил уважение к другим людям. Он обошелся с ними достаточно вежливо, за что Линда была ему благодарна. Она нашла в этом хоть слабое, но утешение: на нее не смотрели как на существо, лишившееся всякого достоинства.
В тесной будке Триветты с приставленной к ним охранницей сидели по одну сторону стола, а чиновник – по другую. Он слушал, как Линда рассказывает свою версию происшествия с Призраком в «Часах». Она излагала все как можно доверительнее, смягчая острые углы, однако при допросе не могла отрицать ни того, что тайком пронесла в магазин баллончик с перцовой жидкостью, ни того, что напала на сотрудника. И хотя тогда она не знала, что он – сотрудник, это не снимало с нее вины. Едва ли помогло ей и то, что совершенное ею нападение, наблюдавшееся из «Глаза», было записано на пленку. «Глаз» никогда не лжет. Моррисон (это он вел дознание) показал Линде тот фрагмент записи, где она брызжет спреем прямо в лицо Призраку. Да, так это выглядело в смазанной черно-белой передаче. Непоправимо.
Развернув монитор обратно, Моррисон сообщил Линде, что, ввиду имеющихся свидетельств против нее, у него нет иного выбора, кроме как навсегда приостановить счет Триветтов и пожизненно изгнать их из «Дней». Причем обоих. Линду – за ее проступок, а Гордона – потому, что он является совладельцем счета и, таким образом, автоматически виновен.
Хотя Линда и ожидала подобного приговора, слова чиновника прозвучали для нее будто похоронный звон. У Гордона все еще гудело в левом ухе, поэтому ему пришлось несколько раз переспрашивать Моррисона, пока он не понял сути. Похоже, он нисколько не расстроился.
Моррисон попросил Линду передать ему карточку и вызвал у себя на экране все данные, касающиеся их счета. Несколькими быстрыми нажатиями клавиш он снимает с их общего банковского счета значительные средства, которые должны покрыть числящийся за ними долг. А потом, заявил он, придется заплатить дополнительную сумму, как только будет подсчитана стоимость ущерба, нанесенного «Музыкальным инструментам Третьего мира». Поскольку общая сумма делится поровну между всеми участниками погрома (а их было около четырехсот), то доля Триветтов вполне впишется в рамки их финансовых возможностей, хотя ничтожной ее не назовешь.
Самый неприятный момент наступил, когда Моррисон вернул Линде «серебро» и в придачу – тупоносые безопасные ножницы.
– Мы предпочитаем, чтобы покупатели сами делали это, – пояснил он.