Регельдан поклонился и вскоре, довольный, покинул дом полководца.
***
Возле Лерне разбили несколько лагерей прибывшие за ночь отряды четырех полководцев. Жители с ног сбились, разыскивая по всему огромному лагерю знакомых и родственников. В полдень же на повозку поднялись глашатаи.
Латалена наизусть знала, что они будут говорить.
— Ее высочество леди Элдар Латалена желает сообщить, что опасность, грозящая нам с восточной стороны, к сожалению, приближается слишком быстро…
Леди Элдар ничего не желала. Ее единственным желанием было оказаться в безопасности и подальше от звона оружия. Куда-нибудь в горы. О да, там, в горах, точно не придется бояться. А все, на что могли рассчитывать кочевники после двенадцати лет в Лерне Анси — это опять ехать на юг или скрываться в бесплодных землях Макеф. За Элдойр же предстояло сражаться.
— Посему как можно скорее следует собрать наиболее дорогие предметы обстановки, и, не теряя времени…
Латалена знала, что время они уже потеряли. Но она воинственно подняла подбородок и сохраняла невозмутимый вид. Никто и никогда не увидит ее паникующей. Она властительница. И все, что она могла сделать — беречь спокойствие.
— Кроме того, объявляется призыв: всем, умеющим владеть оружием, явиться к столам переписчиков…
На мгновение глаза леди Элдар встретились с глазами Ревиара Смелого. Их безмолвный разговор продолжался столько лет, что они понимали друг друга без единого слова. Сейчас полководец едва заметно поднял левую бровь. Он не собирался вести чужие отряды. Все воины, действительно умеющие сражаться, были записаны и так. Теперь же собиралось ополчение. «Опрометчивый шаг, — словно говорил Ревиар Прекраснейшей, — ополчение означает настоящую войну. Война означает страх и хаос».
— Такова воля государя Элдар и владычицы Элдар!
Владычица кивнула полководцу и опустила на лицо белую вуаль. Ревиар досадливо махнул рукой. Она никогда не слушала его советов; впрочем, Прекраснейшая редко принимала необдуманные решения.
***
Ревиар Смелый отчаянно хотел верить, что решение покинуть Лерне Анси с войсками она долго, очень долго обдумывала.
«Всевышний… не дай ей скитаться снова по моей вине».
Он знал, что леди разозлилась бы на него за эти слова. Как и большинство асуриек, она была по-горски горда, и не терпела намеков на недостаточную силу своего терпения и выдержки.
Но полководец не был уверен в себе настолько же. Он, поборовшись с собой, признал, что поражение в борьбе будет стоить слишком дорого. С одной стороны, Ревиар скучал по простой степной жизни в шатрах, как разбросанные вновь племена кочевников — если учесть рассеяние бездомных воинов-асуров, сабян, сулов, эребских суламитов… огромные племена, скитающиеся по Черноземью без особого оседания на месте. Вооруженные племена.
Бывшая армия Элдойра. «Половина шага до разбоя… Смута».
Смута. Так именовалось это рассеяние, лишенное центра. Ревиар Смелый, покинув место утренней молитвы, прибавил шаг, направляясь к Лерне. Именно там, у шатров заезжих оружейников, нашел полководец дочь.
Кельхитка; с ног до головы кочевница, воспитанная у ног бывших правителей. Ревиар Смелый снова вздрогнул, понимая, что ждет его дочь, если победа все же настанет. Если.
Воительниц не было в верхушках Школы Воинов, и служить в регулярных войсках девушек приходило в двадцать раз меньше юношей — и это в военные годы. Однако же, учитывая порядки в войсках, пестрыми стайками среди толпы встречались ровесницы Милы и девушки сильно младше — эскорт-ученицы воинов и воительниц, прислуживавших при них, но и не смевших рассчитывать на звание.
Однако Мила всерьез вознамерилась получить его. Ревиар же мечтал увидеть себя счастливым дедом. Оттягивая неизбежный миг расставания с дочерью, он лишь сильнее травил собственное сердце.
Сейчас Мила стояла, укутанная в темно-угольную вуаль. Просторные камисы были присобраны у легких сапог с ножнами. Девушка вздрогнула, понимая, что отец увидел их.
— Ты меня не спросила.
— Отец, это всего лишь эскорт…
— А разве стрелы и клинки интересуются званиями?
— Ну пожалуйста.
— Нет.
— Тогда я уйду сама, и попробуй меня останови.
Полководец замолчал, усмехаясь.
— И ты думаешь, кто-то примет тебя к себе, если я дам запрет?
— Если…
Она не договорила — резкий удар по щеке слева опрокинул ее на пол, однако сам полководец даже не шелохнулся.
— Звание сейчас — не роскошь, — донесся сверху его голос, — и не украшение. Ты не держишь удар. Ты до сих пор пререкаешься со мной, хотя я твой полководец. Тебя убьют в первой же стычке, и ты станешь слабым местом в любом отряде. Если ты хочешь быть среди солдат — то тебе придется проходить через все то, через что проходят и они, а ты не выдержишь. Понятно это? Прими и откажись.
— Не принято! — вытянулась Мила в стойку, сдерживая злые слезы.
Ревиар вскинул брови.
— Хочешь отказаться сама? У тебя есть последний шанс сейчас, пока ты еще ученица. Ты вообще осознаешь, чего хочешь? Идет война, Мила. Ты же знаешь, что это.
Она молчала, не двигаясь, и глядя в никуда перед собой. Ревиар Смелый нахмурился, и отвернулся. «До сих пор она не сдавалась, но этого не вынесет».
— Ученица Мила из Кельхи! — повысил голос он, не поворачиваясь, — ты поступаешь в эскорт и распоряжение Наставника Гельвина до дальнейших распоряжений. Приказ исполнять.
— Принято!
— Полководец сказал свое слово, голубка, — в спину ей тихо произнес он на ильти, когда Мила задержалась перед выходом, — но отец просит тебя передумать. Служит только одна из двадцати, а воюет — одна из пятидесяти. И я не знаю, сколько из них выживает.
***
Спустя некоторое время Гельвин услышал эти же слова от своего друга.
— Ты знаешь, как я люблю свою дочь, Хмель, — добавил Ревиар Смелый, — ты знаешь, как велик может быть мой гнев. Еще ты знаешь, что такое война.
— Я клянусь тебе…
— Дослушай. В ней вся моя жизнь, Хмель. Все, что у меня есть. Она похожа на меня больше, чем кажется, и она горяча…. Даже если притворяется скромницей. Если ей придется постоянно жить среди всей этой солдатни ополчения…
— Я…
— Дослушай! Если она получит звание, найди ей место. Ты сам все понимаешь.
— Можешь поверить, — Хмель Гельвин вскинул подбородок, — и не сомневайся — твоя дочь и царапины не получит, пока я жив.
— На счет царапин не зарекайся, — заулыбался Ревиар, — насколько я ее знаю, без них дело не обойдется. Иди и успокой ее, я на нее все еще зол.
Хмель Гельвин уже стоял у двери, когда услышал голос своего друга:
— Одного не могу только понять… почему же защищать ее не попросился тот, кто посватался за нее?
Наставник не мог объяснить себе, почему же стало вдруг нечем дышать, потемнело в глазах, и солнце стало вдруг черным, и мир вокруг потерял все свои краски и запахи.
А с утра, после того, как совершил Ревиар Смелый свою молитву, они покинули Черноземье. Больше его дочь никогда не видела этих мест.
***
Летящий привык к кочевью. Привык к перекличке по вечерам и рано с утра. Вот и войсковой переписчик торопливо пробегал по рядам палаток, шатров и повозок знатной верхушки кланов, и быстро теребил спящих: пора было подниматься и собираться в дорогу.