Схрон он оборудовал сам. Не побоялся. Нашел большую яму с остекленевшими от бушевавшего ранее жара стенками, на окраине Мертвого Леса, оставшуюся от «разлома» и в отдалении кучу строительного мусора, недобро фонящего радиацией. Фон фоном, к нему привыкнуть нельзя, но можно побороться с помощью артефактов, а вот Выброс скоротечен и решителен, и второго шанса не дает практически никому. На постройку самого близкого к ЧАЭС схрона у него ушло несколько дней, но сейчас хрон использовался по назначению. Пусть он хватает радиацию, «пузырь» выводит ее практически столько же сколько он набирает, пусть он лежит в темноте скрючившись на глубине нескольких метров под землей, уткнувшись разбитым в кровь лицом в пол, артефакты сразу же остановили кровотечение и заживили рану, нанесенному самому себе в жестокой схватке за сознание, но зато он ЖИВ! И сейчас, оклематься ему дело времени. Нужно только, чтобы поврежденная, но не унесенная выбросом эфирная оболочка физического тела, прошитая аномальными потоками заняла своем место, каждую клетку его тела, его нерва, его сознания. Только потом он сможет управлять собой, и не станет зомби, шевелящимся по прихоти аномальных полей в глубине сооруженного им саркофага, под землей.
Некоторое время назад, почти также как и сейчас боль изматывала, отупляла, пыталась скрыть саму мысль о том, что он еще есть, что он присутствует в ней, боль не давала почувствовать ни рук ни ног, не позволяла понять открыты глаза или нет, не давала никаких ощущений запаха, звука или даже галлюцинаций. Но это было и к лучшему. Ходок знал, что появление облегчающих выброс галлюцинаций и есть потеря разума. Главное не поддаться и не согласиться на облегчение, не поплыть по волне чудесных образов, а остаться бороться здесь, в этой радиоактивной яме, укрепленной радиоактивным, ржавеющим металлом, собранным из брошенного мусора, политого дождями, кислотами, кровью мутантов и людей. И он боролся, когда там вверху из под кроваво-красных небес вырвалась красная волна аномальной энергии, от которой сотряслось пространство и выбило пыль из земли, когда бушующая стихия Зоны погнала красные потоки во все стороны к Периметру, выбивая жизни из сталкеров, образуя новые аномалии и подгоняя волны мутантов на прорыв Периметра. Он боролся, он выцарапывал каждый шанс почувствовать себя и свое тело, каждую долю секунды вернуться в сознание. Когда стало совсем невмоготу он выплюнул капу и начал жрать песок, чтобы его хруст удерживал его сознание в теле, когда тело уже не слушалось, а губы и язык отказывались повиноваться он забился в конвульсиях. Коварная Зона предложила ему со стороны посмотреть на оболочку, бьющуюся в темноте, но он не принял предложение, он усилием воли заставил себя чувствовать как колени бьются о стеклянные стенки схрона, как голова царапает кожу о ржавую металлическую распорку, как тело, хозяин которого удерживается в нем лишь усилием воли мучается и сражается в слегка касающихся его разреженных нитях выброса. И он победил. Он переждал смерть на ладонях Выброса, и теперь у него снова есть шанс дойти до Монолита.
Тишина. В темноте схрона едва заметно, призрачно светились артефакты, притороченные к поясу сталкера. Сам же сталкер лежал без движения, едва дыша, часто и неглубоко, ожидая когда же в нем соберутся силы, чтобы он смог пошевелиться. Наконец управление телом было восстановлено, а сознание возобладало над болью возрождающегося организма. Сталкер со стоном сел, тяжело дыша и бессильно уронив руки.
— Твою ж… ох ты… я ж тебя… — прерываясь на тяжелые вздохи словно загнанный долгой погоней шептал он.
Воздуха в схроне оставалось катастрофически мало, и если бы не поддерживающие его артефакты он бы давно потерял сознание от удушья. Собрав силы он со стоном протянул руку к вентиляционной трубе, небольшого диаметра, которую перед выбросом он законопатил тряпкой. Сделав титаническое усилие он выдернул кляп, чувствуя как внешний воздух заструился вниз в удушающую темноту схрона. Через минуту он достал фляжку и припав к ней губами долго и жадно пил. Затем включив ПДА проверил время и дату, на некоторое время его лицо осветилось синим светом экрана ПДА, удовлетворившись увиденным он выключил гаджет. Схрон снова погрузился во тьму. Местонахождение сталкера и его присутствие определялось лишь призрачным, сокрытым накидкой светом артефактов.
Проводив взглядом Дыма, Турист остался один на скамейке. Возвращаться в бункер не хотелось, а возможность записать что-либо на камеру или сделать несколько хороших фотографий на будущее будоражили Туриста. Встав он определился с направлением и пошел налево, вместо известного ему уже пути направо. К тому же сейчас, после дождя дорожка была заметнее чем дорожка, ведущая на пост «тропа». Огромные кусты сирени, с темно-зелеными крупными листьями, местами подходившие к нему вплотную уже не пугали его. Предусмотрительно выключив звук на телефоне он заложив руки за спину осторожно брел по тропе, разглядывая разрушенные строения, мусор и в целом глазея по сторонам в надежде увидеть что-либо необычное. Но к сожалению, или к счастью кроме редких капель воды, смахиваемых ветром с упругих веток деревьев и кустов ничего больше не привлекало его внимания. Такие же виды можно найти и на окраине многих городов, где полно полуразобраных строений и пустых промышленных корпусов. Минут через тридцать ему встретились два монолитовца с автоматами неизвестной модели, молча прошедшие навстречу, Турист тактично сошел с их дороги, соображая стоит ли фотографировать их в спину или нет, но пока он размышлял они уже отошли достаточно далеко и ценность возможной фотографии упала многократно. Иногда он на удалении видел участки контрольной полосы и недоумевал, почему там нет ни заграждений ни постов, решив спросить это при удобном случае у Дыма или у кого-нибудь еще он продолжил путь.
Спустя еще полчаса, кустарник и здания перестали сопровождать его и около часа он шел по неприветливой местности, земля на которой, несмотря на вроде бы прошедший дождь и влажную погоду казалось сухой и даже слегка пылила. Тропинка, заметно сникшая постепенно выводила правее и наконец раздваивалась, одна часть продолжала вести вперед, а вторая выворачивала вправо, в сторону вновь появившихся развалин, какой-то высокой металлической конструкции, похожей на смотровую вышку и предполагаемой контрольной полосы. Не долго думая он свернул направо и заранее включив телефон на режим видео, на паузе спрятал его в карман. Осторожно подошел к десятку разрушенных строений, которые так же как те, что были и в лесу возле поста «тропа», казались совершенно неуместными в данных условиях. Двух и трехэтажные дома казались просто выросли в степи, степная трава подходила вплотную к бетонным стенам, и не было никакого намека, что ее когда-то топтали строители или строительные машины побеспокоили ландшафт, между домами не было ни асфальта, ни каких-либо строений, которые обычно сопутствуют жилому сектору, как например пара гаражей, детские площадки, заборчики и прочее. Несмотря на то что он подходил с теневой стороны строения, на растительность наличие тени никак не сказывалось, она так же клонилась в сторону господствующих ветров как и в открытой степи. Стекол в окнах почти не осталось, но дома казались если не новыми, то по крайней мере свежими. На всякий случай Турист потратил пару минут снимая эту картину и не сходя с дорожки разглядывал не побеленные потолки комнат через выбитые внутрь окна. Та высокая конструкция оказалась сломанным и уронившим стрелу строительным башенным краном, на вершине которой тускло светилась аномалия. Сомневаясь, что камера сможет заснять едва заметное свечение на вершине конструкции турист тем не менее старательно менял фокус, в надежде что электронный мозг аппарата сделает свое дело.
Теперь нужно было дойти до контрольной полосы, чтобы увидеть монолитовцев. Возможно он их и не увидит сразу, но они там есть, иначе и быть не может. Спрятав камеру, он двинул дальше, в сторону мешков с песком, стоящих метровой стеной между двумя домами. И только подойдя вплотную к мешкам, он увидел торчащих в оконных проемах монолитовцев. Здесь их было четверо. Трое в бронедвойках вооруженные двумя автоматами ОЦ-14 «Гроза» и СВД, четвертый в экзоскелете вооруженный гауссом. Все четверо молча пялились на него с оконных проемов вторых и первых этажей, нагоняя жуть своим молчанием и неподвижностью.
«По крайней мере не целятся», — успокоил себя Турист, подавляя в себе желание зарыться в песок.
— Здравствуйте, — достаточно громко сказал он. — Я Турист, мне Дым разрешил погулять… осмотреться… вокруг.
Четыре фигуры продолжали молча взирать на него сверху, не шевельнув ни единым мускулом. Наконец один из них в бронедвойке, стоявший справа на втором этаже разродился, таким голосом, что можно было подумать что говорит робот: