Пол позади меня скрипнул. Несмотря на то, что я находился в дорого отделанном пентхаусе, ремонту исполнилось уже несколько десятилетий, а, учитывая то, в каком состоянии его поддерживали, не удивительно, что здесь всё держалось на соплях при внешней сохранности воспоминаний о красоте. Я медленно повернулся, наготове держа руку около ножа.
Стоящий передо мной монах снял капюшон. На его лбу вырисовывалась большая шишка.
— Приветствую тебя, Хранитель, — натянуто и с трудом произнёс он, словно произносил эти слова впервые.
— Что здесь произошло? — Перешёл сразу к делу я.
Человек в мантии замялся.
— Ваша дочь… Не любит задавать вопросов, — ответил он, — я не успел войти, как она ударила меня прикладом.
Молодчина, что сказать.
— Я хотел лишь поговорить, но не успел, — продолжил он, — мне не дали шансов.
— И о чём ты хотел сообщить? — Заинтересовался я.
— Дело в том, что она связалась с очень опасным преступником, — монах нащупал шишку на лбу и словил помутнение.
— Ты говоришь о Варе? — Осведомился я.
— Да, кажется так он себя называет. Но этот человек — не тот, за кого себя выдаёт. И я думаю, что ваша дочь в большой опасности.
Я попытался вспомнить момент, когда было по-другому.
— Он же хлюпик, — возразил я, — чем он может быть так опасен для неё?
— Дело не в этом. Зачастую губительны намерения и идеи. В наше непростое время…
— Хватит нести чушь, — прервал я его речь, — ты знаешь, куда они пошли?
— Есть предположение, — сориентировавшись в направлении беседы, сказал монах, — я думаю, что они отправились к краю Днища.
А говорили, что никто не называет этот город Днищем. Так-так…
— Продолжай.
— Дело даже не в том, что окраины опасны. А в том, что они хотят там найти!
Я начал терять мысль, что же он хотел мне сказать. Но в этот момент в дверь раздался стук.
— Позвольте договорить, — предложил монах.
— Подождите! — Громко сказал я.
Дверь не открылась.
— Поверьте, некоторые идеи могут быть весьма разрушительными. Этот молодой человек втягивает вашу дочь в неприятную историю. Вы должны остановить их.
— Хранитель? — Услышал я голос Клифа за дверью.
— У тебя есть несколько секунд, чтобы всё мне объяснить, — грубо сказал я.
Монах убрал руки за спину и посмотрел в пол.
— Если их не остановить, они могут спровоцировать конфликт, — сказал он.
— С кем? — Настаивал я.
— С теми, кто послал меня, — его голос стал тише.
В этот момент дверь распахнулась от удара ноги, и в проёме появился Клиф. Не успел я моргнуть и глазом, как в руках монаха оказалось два пистолета. Одним он целился в меня, другим в появившегося Клифа, за спиной которого стоял парень с автоматом наготове.
— Прошу вас, остановитесь, — терпеливо произнёс монах, — вы не понимаете, с чем столкнулись.
— Это не из наших, — первым делом сказал Клиф, готовый достать оружие.
— Спокойно, Клиф, — сказал я, показывая ему рукой, что не нужно пока ничего предпринимать.
Все замерли.
Бросаться с ножом на человека с пистолетом было так себе идеей, к тому же мне хотелось понять, что монах имел в виду. Я незаметно завёл ногу за рядом стоящий стул.
— Не будем нервничать, — предложил я, — если ты до сих пор не убил меня, значит не я твоя цель.
Монах взвёл курки, готовый начать пальбу в любой момент. Но не начинал.
— Когда вы все поймёте, что задумали ваши детки, будет уже слишком поздно, — сказал он.
— Тихо, не переживай так сильно, — успокаивал я, — ведь здесь все просто хотят разобраться, что происходит. Разве не так?
Все молчали, но пули пока не свистели у меня над головой, что радовало.
— Что они задумали?
— Конфликт, — сказал монах, — они хотят начать череду событий, которая может привести только к разрушению. Нельзя ни в коем случае допустить этого. Это главная задача.
Я позволил себе мгновение подумать.
— Получается, что все мы на одной стороне, — заключил я, — ведь никто из нас не хочет всё усложнять. Давайте разберёмся со всеми этими… хлопотами вместе?
— Вы не можете уследить за своими детьми даже в собственном доме, — сказал монах, — разве можно таким людям доверять управлять городом?
— Мне тоже сразу не понравился этот проходимец, — сказал я, подразумевая Варю, — и, если всё так, как ты говоришь, то мы сможем уладить этот инцидент.
— Она твоя дочь, — констатировал монах, — это значит, что ты не сможешь принять верное решение тогда, когда это потребуется.