— Это событие необходимо отметить в обязательном порядке, ведь сегодня тот день, когда мы избавились от этих надоедливых тварей!
— Будете шуметь? — Спросил я, подразумевая прямой смысл этого вопроса.
— Словами трудно описать грядущее веселье! — ответил командир.
— Всё чисто, — сообщил подошедший рядовой с автоматом.
— Вот и отлично! — Ответил Бром и крикнул, — собираемся!
Люди начали стягиваться ближе. Только сейчас я почувствовал, насколько запах гари приятнее вони разложения.
Командир Бром достал из кармана штанов игрушку. Это была машинка точь-в-точь как показывала голограмма из моего значка. Он показал мне игрушку, с умилением посмотрев сначала на неё, а затем с жалостью — на меня.
— Скажи мне, — попросил он, — ведь ничего плохого не случится?
Похоже, он был надломлен. Мне стало мерзко от самого себя, но, чего уж говорить, сейчас мне было выгодно моё положение. Пришельцы были жестоки, но их методы оставались весьма эффективными. И, конечно же, я ничего не мог ему обещать. Не я указывал пришельцам.
— Плохого не случится, — пообещал я.
— Пожалуйста, — мужик сжал машинку в кулаке и выражение его лица изменилось на мольбу.
Сейчас он не скрывал своих эмоций перед своими людьми.
— Мой сын, — сказал он дрогнувшим голосом, — это единственная надежда, что у меня есть.
— Я не позволю случиться ничему плохому, — заверил его я, — но давайте не будем заставлять его ждать нас.
Бром кивнул мне, бросил игрушку под ноги и ударил по ней подошвой. Машинка не раздавилась, как он ожидал. Она проломила горелую корку и утонула в разложениях. Вместе с этим Бром посмотрел на меня с надеждой и ненавистью, давая понять, что и он в свою очередь во что бы то ни стало не допустит будущего, которое показал мой значок.
— Мы поможем всем, чем будет в наших силах, — сказал Бром без наигранности в голосе.
— Это будет очень кстати. Мне как раз требуется кое-какая информация…
— Всего лишь информация? — Кажется Брома немного отпустило, и он теперь казался более расслабленным, — у нас есть еда, чистая вода, девочки. Есть даже ванная! Наверняка тебе не терпится помыться?
Он и все вокруг рассмеялись. И я тоже. А когда все успокоились, я с непониманием посмотрел на него и спросил:
— А зачем?
Бром не нашёлся что мне ответить, а я не нашёлся, как прервать повисшую паузу.
— Командир, у нас проблемы, — вмешался один из рядовых.
— Говори, — не мешкая, Бром вновь превратился в командира отряда — сурового и крепкого мужика.
— Путь, по которому мы шли затопило, — ответили ему.
— Как мы и предполагали, — сказал Бром в задумчивости, а затем вдруг поднял голову и обратился ко всем, — ведь так? Ведь мы знали, когда проходили тот поворот, что труба ненадёжна.
Никто не ответил ему.
— И я напомню, что все мы приняли решение, что в случае, если это произойдёт, у нас не останется выбора, кроме как пойти другим путём. Мы сильны, вооружены и справимся.
Голос его звучал решительно и очень внушительно. Настолько, что захотелось ему поверить. Бойцы согласились, хотя по выражению лиц некоторых я понял, что они со скепсисом отнеслись к альтернативной идее, и предпочли бы попробовать вернуться тем образом, каким пришли сюда, пусть даже это подразумевало риск утонуть. Но даже и они согласились с командиром.
Вот только я не догонял, что именно он имеет в виду.
— С чем справимся? — Спросил я.
— Мы находится под землёй чёрт знает где, — с насмешкой над ситуацией сказал Бром, — сам-то как думаешь?
Бывали такие мысли, которые я отгонял подальше, чтобы не думать о них до того момента, пока плохое не случится. Эта была одной из них. Многое существовало странного и непонятного на Днище, но кое-какие вещи приводили в ужас при одном своём упоминании. Размышления о том, что могло тебя убить, были просты и понятны. Да, такие неприятности случались здесь и там, и умереть было чем-то естественным. Конечно, всегда оставался вопрос, как именно это может произойти.
Однако в мире теперь существовало такое, что заставляло задуматься о куда более сложных вещах. Я старался никогда не ударяться в философию, но, когда доносились слухи о некоторых местах, которые образовались с появлением пришельцев, волей не волей внутри селился страх перед неизведанным и странным. Неопределённость всегда пугает. Особенно, когда в размышлениях ты допускаешь, что лучше умереть, чем попасть в подобную аномальную зону.
Потому что существовали вещи хуже смерти. И теперь я понимал не только то, что этих бойких солдат будет непросто отговорить от совершенно сумасшедшей идеи, которая пришла им в голову, но и что другого выхода у всех нас просто не было.