— Это лишнее, — смотрит та на меня в упор. А в глазах полыхает огонь.
— Всего лишь вежливость, Кристина Вячеславовна. А не то, что вы подумали, — добавляю с сарказмом.
Девица вспыхивает как спичка. Заливается краской.
Твою мать, ей тоже хочется?! Правда?
Это хорошо. Еще одна точка, на которую можно надавить.
— Где ты был? — выскакивает на крыльцо Аня. — Звоню тебе, звоню…
— А ты у меня в черном списке, — как ни в чем не бывало замечаю я. — Еще с зимы, если помнишь.
— Я думала, ты простил, — растерянно блеет сестра. — Мы же вроде помирились, Матвей?
— Да, — киваю добродушно. Кошусь на Кристину и Лизу, взбегающих по ступенькам. — Что случилось? — интересуюсь небрежно. И уже хочу зайти в дом, чтобы вместе с девчонками подняться в лифте, как ладонь сестры собственнически ложится на мою руку.
— Подожди, — настойчиво просит Аня и шепчет заговорщицки. — Маме удалось подкупить секретаря нотариуса. Она читала дело и даже сфотографировала завещание. Сейчас мама угощает ее чаем в патио. Ждем тебя.
— Я вам зачем? — морщусь недовольно. Ненавижу эту самодеятельность. Инна по дурости сейчас таких дров наломает. Потом за год не разгребу. — Пришли мне скрин. И номер карты осведомителя. Я расплачусь и проанализирую…
— Спасибо, бро! — тянется ко мне Аня. Целует в щеку и быстро бежит обратно в дом. — Только ты меня удали из ЧС! — кричит в дверях.
— Конечно, милая, — киваю коротко и, зайдя в холл, разочарованно смотрю по сторонам. Кристина с Лизой уже уехали.
А буквально через минуту получив скан трех жалких страничек, забываю о брачных играх.
Лихорадочно листаю скрин на ходу. Есть о чем подумать, гребаная балалайка!
И войдя к себе в кабинет, подстреленной тушей падаю на диван. Есть что обмозговать. Снова перечитываю скупые строчки.
Ожесточенно тру лицо, сминая нос.
Александр Юрьевич Шершнев слыл, конечно, большим оригиналом, но мне и в голову не приходило, до какой степени. Вчитываюсь в каждое слово и готов выдрать все волосы на башке.
Инне отец завещал библию. Усмехаюсь, представляя лицо мачехи. А все наследство отец поделил между своими детьми. По трети каждому. Мне, Лизе и Аньке. Ничего особенного! Вот только управлять всем этим гребаным паровозом поручено мне. Иначе мы с Анной лишимся своих долей, и они отойдут Лизавете. Нормальный поворот?
Прости, дорогой папа, но я не согласен!
Тру лоб и темечко, пытаясь сообразить, как поступить дальше. Кристина при любом раскладе увезет от нас Лизу. Во всяком случае, попытается… Тогда значительная часть состояния сразу окажется под угрозой. Эта недалекая курица может от лица дочери продать долю или назначить своих аудиторов. А это еще страшнее.
Квалифицированный специалист найдет все папины макли с налогами и сдаст нас с потрохами. Схемы отца давно не выдерживают никакой критики. Но и исправлять их и платить налоги по полной я не желаю. С какого хрена, скажите, пожалуйста!
10. Матвей. Реальная угроза
— Можно? — в кабинет заглядывает Инна.
— Заходи, ма, — киваю я, нехотя поднимаясь с дивана.
Добро пожаловать в семью, называется. Картина маслом.
Мачеха скромненько садится в первое попавшееся кресло. Явно наша милейшая Инна рассчитывала на что-то посущественнее библии.
Задумываюсь лишь на секунду: почему именно библия? И сразу же отмахиваюсь от глупых размышлений. Мой папа любил выпендриться. Вот и решил хайпануть перед смертью. Знал прекрасно, что ни я, ни Анька, не оставим мать на паперти.
Я не питаю к Инне нежных родственных чувств. Но как мачеха она меня совершенно устраивает. Не лезет в мои дела. И в детстве относилась к нам с Ромкой так же, как и к Ане. Особых различий не делала. Дети остро чувствуют классовое разделение.
— Матвей, сыночек, нужно что-то решать, — причитает она, строя из себя бедную родственницу.
— Что, ма? — спрашиваю, усаживаясь на диване. Закидываю ногу на ногу. Чешу затылок, пытаясь сообразить, к чему клонит мачеха. Нет у нас вариантов против папиной бывшей. Придется выкупать долю или жениться на этой заполошной девице. Удочерить Елизавету, тем самым если не вернуть наследство, то установить контроль над нашей собственностью.
Но все упирается в Кристину. Вряд ли мне захочется жить с ней до гробовой доски. Рожать детей и стариться вместе.
Но, по всей видимости, придется. Чем-то этот вариант смахивает на пожизненное…
— Какие есть идеи? — внимательно смотрю на мачеху.
— Давай их закажем, — решительно предлагает Инна. Смотрит на меня заговорщицки.