Я никогда не верила в это спасение, особенно после того, как однажды вышла на улицу и поняла, где мы находимся. Чернобыль и Сибирь… Отыскать нас было нереально, даже если ее сестра имела определенную власть, работая в ФСБ России. Все очень сложно.
– Я справлюсь, – успокаиваю девушку, подарив ей натянутую улыбку. Сама не верила в это, но не хотела ее расстраивать. Я вообще многое не рассказывала, чтобы поберечь их нервы. Они мои подруги, моя новая семья, но помочь не смогут. Никто не сможет, это проверено!
У нас есть уже один защитник... Неудачный защитник, который постоянно страдает из-за нас. Он тоже заключенный, его зовут Неон, и я подозреваю, что мужчина – один из подопытных, что были в Сибири. Хотя он значительно отличался внешностью: блондин и синие глаза…
Мы видели Неона несколько раз. Однажды он заступился за Аниту, когда девушка попала под горячую руку охранников. Его могли бы убить за вмешательство, за то, что сорвал дверь с петель и покалечил работников лаборатории, но он был любимцем нашей начальницы, Марины Александровны. Она старая, чокнутая извращенка, которая души не чаяла в Неоне… Это был для него плюс, но одновременно и самый большой ужас… Женщина часто пользовалась его услугами и… телом в сугубо личных целях. Но мы все здесь заключенные, мы все одинаковые, и это сблизило нас.
К сожалению, об этом месте больше ничего не узнала. Я единственная, кому повезло несколько раз выйти наверх, посмотреть на солнце. Но это длилось всего мгновение, пока меня не усаживали в грузовик без единого окошка и не везли в другую темницу. Вот и все…
Мне казалось, что из этого замкнутого круга никогда не выбраться, но все же я мечтала о свободе... Никогда не поздно бороться. Надежда – единственное, что у нас есть.Девушки обнимают меня по очереди, желают удачи, желают быть сильной, крепиться… А затем засов на двери открывается, и один из охранников подзывает меня к выходу.
Я иду по коридору, из-подо лба смотрю на окружающее, чтобы хотя бы украдкой рассмотреть обстановку. Мне никогда не разрешали поднимать взгляд, толкали в спину, кричали, приказывали опустить голову… Но я все равно смотрю исподтишка, чтобы просто знать, где нас держат. На тот случай, если однажды нам все же удастся вырваться, освободиться, чтобы знать, куда бежать, каково расстояние и сколько преград на пути. Пока такой возможности не выпало, но… Может быть когда-то…
Коридор был не очень длинным. С одной стороны находилась стена и вход с подъемом наверх ступеньками, а с другой стороны – несколько дверей, камеры для других.
Я часто задумывалась над тем, сколько еще здесь таких, как мы. Кому-то удалось забеременеть, кому-то нет… Но для чего-то ведь предназначены еще камеры?!
Я знаю, что Неон живет в одной из них. Также нам часто были слышны душераздирающие крики других девушек. Подобные ситуации только сильнее пугали нас и заставляли слушаться и вести себя спокойно.
Мы поднялись наверх узким проходом. Охранники открыли массивную металлическую дверь кодовым замком, после чего мы оказались в еще одном коридоре, в конце которого было окно с решетками.
– Глаза в пол! – последовал рык, и меня толкнули в плечо. Я вздрогнула от неожиданности, поморщилась и опустила взгляд. Не хочу нарываться, лучше так.Меня повели дальше, к выходу на улицу, а там передали другим охранникам, которые отвечали за безопасность снаружи.
– Малышка для сына Ивановича! – ухмыльнулся один из мужчин, принимая меня около двери.
– Она самая. Не повезло… – как-то двузначно. Впервые они говорили при мне в голос, при этом обсуждая Макара – сына нашего доктора.
– Господи, что тот даун может с ней еще делать, – бросил насмешливо. – Говорят, он и два слова не способен связать!
– Язык к члену не причем, – вмешивается еще один голос, и они начинают смеяться.
– Это было когда-то. Сейчас он не разговорчив, но намного умнее, – отвечает один из тех, кто находился за моей спиной, придерживая дверь. – Не зря ведь Иванович привозит его сюда. Кажись, инъекция, сделанная на основании клеток и генетического материала нашего подопытного, принесла долгожданные результаты…
«Что???»
Я была в шоке!
– Неужели он проводит опыты над своим сыном? – вмешивается второй охранник, и в его голосе слышится недоверие и осуждение.
– А что ему терять? Хуже, чем было, уже не будет! – бросает мужчина, захлопывая дверь. Меня повели дальше, больше не затрагивая эту тему, а я шла и думала о том, что услышала.
В принципе, всему есть логическое объяснение. Теперь я понимала, почему Макар был в лаборатории… Почему его настроение, внешность и некие другие нюансы менялись со скоростью света. И почему за один месяц он превратился из больного, забитого и неуверенного в себе парня в мужчину, мрачного и жестокого.