– Один, семь, ноль, три, девять, два, ноль, пять, шесть, девять…
Поспешно записав диктуемые цифры в блокнот, Карл ошарашенно уставился на них. Тщательно, цифра за цифрой, проверил, когда голос в эфире повторил последовательность:
– Один, семь, ноль, три, девять, два, ноль, пять, шесть, девять…
Все правильно, числа сходились. Это, наверное, дурацкое совпадение. Или шутка? Может, кто-то решил над ним приколоться?
Цифры образовали его идентификационный номер[8].
Карл посмотрел на другую последовательность: 2412797319. Это тоже мог быть чей-то идентификационный номер. Он вбил цифры в поисковик телефона, и на экране всплыло 122 результата – ни одного на исландском языке. Попробовал вставить в нужное место дефис – бинго! Владельцем номера оказалась женщина, о которой он никогда не слышал, – Элиза Бьяртнадоттир. Карл попытался найти ее фотографии, но это никак не помогло – лицо показалось ему таким же незнакомым, как и имя.
Карл отложил в сторону телефон. Во всем этом было что-то странное и жутковатое. Невозмутимо-холодный голос закончил трансляцию словами: «Пока, продолжение позже». Затем последовал обрывок мелодии, протреньканный на детской жестяной шарманке. И – тишина.
От окна все еще доносилось жалобное жужжание. Повернувшись на звук, Карл некоторое время раздумывал: может, открыть мухе окно и выпустить ее на свободу, которой она так жаждет? Понятно, что она окочурится на морозе раньше, чем в комнате, зато – счастливой… Но донесшийся из наушников звук человеческого голоса заставил его забыть о мухе. Таинственная станция снова начала трансляцию:
– Привет. Привет. Привет.
Чтение комбинаций возобновилось. Карлу было ясно, что ни на какое собрание радиолюбителей он сегодня не попадет. А жаль – как раз сегодня ему было бы о чем там рассказать. Хотя, наверное, лучше пока об этом не распространяться, вдруг это просто кто-то валяет дурака…
Карл сосредоточился на голосе в эфире, а муха, в последний раз шлепнувшись о стекло, затихла, закончив свой земной путь.
Глава 4
Маргрет, казалось, и не подозревала, что за ней наблюдают. Она едва умещалась на небольшом диванчике, рядом с водруженным с ней огромным плюшевым медведем, к которому она за все время даже не прикоснулась. Ее зеленоватые глаза беспокойно блуждали по неброско обставленной комнате, не находя, за что бы зацепиться. Девочка избегала взгляда молодой женщины, сидящей в кресле напротив нее и пытавшейся поддерживать беседу незамысловатыми вопросами. Женщину звали Силья. Обращаясь к Маргрет, она мягко улыбалась и старалась не слишком часто смотреть на большое зеркало на стене напротив дивана. Девочка же, напротив, часто задерживала на нем взгляд, подолгу разглядывая в нем собственное отражение и совершенно не отдавая себе отчета в том, что на нее смотрят с другой стороны. Маргрет еще не произнесла ни слова в ответ на вопросы Сильи, она лишь слабо кивала или отрицательно мотала головой. Но это не имело значения – Силья еще не дошла до вопросов, касающихся происшедшего. Ей прежде всего нужно было установить с девочкой доверительный контакт, к тому же все ожидали задерживавшегося где-то следователя.
– Нет, это невозможно! Где этот чертов полицейский?
Девочку сюда привел ее дед по отцу – мужчина лет шестидесяти на вид; его вьющиеся волосы были настолько белыми, что казались прозрачными. Он был небрит, один край безжалостно скомканного воротника рубашки жестко торчал вверх до самого подбородка. При нормальных обстоятельствах Фрейя удивилась бы, как такой воротник не раздражает его, но в это место обычно являлись люди, совершенно выбитые из привычной им обыденности, и поэтому сейчас на это никто не обращал внимания. Работникам этого заведения приходилось видеть кое-что и похуже. У мужчины имелось достаточно забот, кроме бритья и воротника рубашки, – его невестка найдена убитой, сын все еще за границей, а на них с женой свалились три перепуганных, охваченных горем ребенка, и они понятия не имели, как им помочь. При разговоре мужчина чуть заметно брызгал слюной; крошечные капельки падали на лакированную поверхность стола, блестели там некоторое время и исчезали. Присутствующие старались делать вид, будто не замечают этого.
– К чему эти бесконечные вопросы о школе и ее друзьях? Разве вы не видите ее состояние? На кой черт такие вопросы? Вам что, больше не о чем здесь поговорить?
Собравшиеся за столом дружно уставились на представителя прокуратуры, Конрауда Бьяртнасона; по общему мнению, он был здесь главным, и отвечать на вопросы мужчины являлось его обязанностью. Фрейя была мало знакома с этим самым Конраудом, но небольшой опыт их общения по другим делам не наполнял ее энтузиазмом. Конрауд, похоже, был из тех типов, которые каждое утро перед работой натирались маслом в надежде, что любая ответственность, не зацепившись, соскользнет с них, как с гуся вода. Вот и сейчас он сидел как ни в чем не бывало, опустив взгляд на свой пестрый, совершенно не вяжущийся с серьезностью ситуации галстук и стряхивая с него воображаемые пылинки.
8