— Так шо, как мне домой пробиться?
— Ну, тут велено всіх випускать, нікого не пускать. І зранку конвойників пораставляли навколо, ціле оцеплєніє робили. І чуєш, аж з Подмосковья пацанов привезли.
— Ого. Может, ярами можно их обойти?
«Нічого я не думаю, — отстранился участковый. — Мені тут думать нє положено, але он Федорівна вже здогадалася».
И действительно — высадившаяся с нами бабулька уже ковыляла в сторону примыкавшего к дороге небольшого овражка, который дальше выходил к лесополосе. Значит, попробуем обойти, не терять же дни отпуска из-за того, что начальство приехало на танке с вентилятором смотреть на газовый факел. Если б чего такого специального планировалось, хрена б они сюда приезжали, еще и в большом количестве.
Я попрощался с Байбаком, кивнул Надежде, и мы пошли догонять хитрую Федоровну. Настигли ее на спуске в овраг, она молча пропустила нас, отойдя в сторону. Если я все правильно помню, нам нужно было пересечь лесополосу, обогнуть холм и держаться чуть левее. Я рассчитывал подойти к селу со стороны старой мельницы, под прикрытием леса, но наши планы разрушил первый же патруль, прятавшийся в кустах на подходе к лесополосе.
— Стой, кто идет!
— Стоим.
Это были военные, офицер в чине лейтенанта и двое солдат с автоматами, что было вообще необъяснимо. Я опять козырнул, но офицер не ответил: «Куда идем?»
— В Першотравневе, домой.
— Приготовьте документы, в районе введен в действие спецрежим.
«Это что значит?» — решил я свалять дурочку.
— Это значит, что свободное перемещение гражданских лиц по территории ограничено. Население сосредоточено в местах сборки.
— Добровольно?
Офицер не ответил, раскрыл паспорта, посмотрел места прописки, потом вернулся и проверил места рождения. «Стукашов, — отвернулся лейтенант, — сопроводите граждан к третьему».
Стукашов указал нам направление к лесополосе, а сам пристроился сзади, правда, автомат держал на плече. «Точно, конвойные войска», — подумал я и приобнял Надю, которая медленно, но верно приближалась к истерике, только этого сейчас не хватало.
В лесополосе обнаружился милицейский рафик, вокруг которого сидело человек пять. Стукашов сдал нас старшему офицеру и побрел назад в кусты. Я повторил нашу историю, сдерживая Надежду от комментариев, и старшой скомандовал водиле вести нас в какой-то пункт сбора. Это было что-то новенькое.
«Так нам же домой!» — не выдержал я. «Потерпите до обеда, а потом всех развезут по домам», — ответил офицер и отошел в сторону. Я отметил ярко выраженный неместный акцент, вспомнил слова Байбака про солдат из Подмосковья и напрягся. Может, участковому не привиделось, чего б их так далеко везли, ради простого оцепления?
Водила попался классический, любитель поговорить. Из его разъяснений следовало, что всех жителей Первомайского вывезли. «Першотравневого, — поправил я. — Первомайских по области насовано, шо у дурака фактиков, а Першотравневе одно». «Есть еще Першотравянск», — парировал мое умничанье водила и продолжил.
Значит, население принудительно отвели на время спецоперации по накрытию скважины. Недалеко, и вроде ненадолго, ценное сказали не брать, скотину оставить, к вечеру привезут обратно.
Я успокоился — значит, ничего страшного. Спустя несколько минут мы выехали на широкий луг, где возле армейских палаток кучковалась огромная толпа — человек восемьсот, а то и тысяча. По краям луга стояло оцепление — не меньше роты. Выходило, что они действительно вывезли все село. Водила сдал нас патрулю на въезде, где после проверки документов нас запустили в общую зону, где Максимке предстояло знакомиться с бабкой, прабабкой и прадедом.
Я нашел своих за центральной палаткой, в тенечке. Вокруг бурлило людское море, а они сидели спиной к тенту — дед дремал, а мама с бабкой ели налистники из кастрюльки. Я не предупреждал телеграммой о приезде, но в последний разговор сказал, что летом обязательно заедем в отпуск. Поэтому визгу от неожиданной встречи было много — малютку зацеловали-затискали, и даже Надя наконец-то расслабилась.
На нас никто не обращал внимания, вокруг хватало своего шума — люди возмущались спецоперацией, волновались за худобу, оставшуюся в хатах, и вообще переживали за хозяйство — вдруг какие-то злыдни все покрадут, пока хозяева далеко? Люди были очень злы, потому что не получали никаких ответов на свои вопросы. Я как-то подзабыл, что здесь не Харьков, тут все всё помнили, держа в кармане по дуле за каждый грех советской власти, а их с Октябрьской революции поднакопилось немало.