В деревне между тем судачили Машины соседки:
-Огород-то у Машки, вишь, травой зарастает.
-Да уж, какие Романыч с Алексеевной хозяева были, не в них внучка. Никудышняя!
-Я надысь ей персиков занесла.
- Что же помидорок-то не посадишь, Маш,- говорю.
-А она мне-слышь,
-Поливать,- говорит не смогу. Мотор запустить она сама не сможет, силёнок нет.
-Летом-то ещё туды-сюды, проживёт худо-бедно. И мы по-соседски поможем, овощей у всех вдосталь.
-А зима придёт? Что с ней станется?
-А ты не переживай сильно, Матвевна.
-Это на тебя охотников за три версты не видно, а у Машки один уже нарисовался.
-Так ребёнок же она ещё совсем, дед с бабкой души не чаяли, берегли как зеницу ока. Не гулящая девка. Смирная. Училась хорошо. Учителя хвалили.
-Ребёнок не ребёнок, а свернула мозги Сергей Палычу.
-Он уж который месяц всё голову ломает, как к ней подступиться.
-Тьфу, да ну тебя, типун тебе на язык.
-Старик ведь совсем. С ума что ли сбрендил на старости лет
-Аааа, не говори кума, не он первый, не он последний. Испокон века старичьё на молодых заглядывалось. Бес в ребро, мать их...
Лето пролетело незаметно. Уже в сентябре похолодало, и Маша всё реже стала приходить на реку. Питалась она теперь совсем скудно и быстро замерзала. Соседи с удивлением заметили дымок из трубы Машиного дома уже в середине Октября.
-Ээээ,-говорили в деревне- Этак она к декабрю без дров останется
-Да, не перезимует по-человечески девка, беда с ней.
Так и вышло. К концу ноября почти все дрова в поленнице, запасённой ещё дедушкой, закончились, и Маша стала топить раз в два дня. Погода к тому времени совсем испортилась, с реки дул холодный, пронизывающий до костей ветер. Холодный дождь колотил по крыше, бил в окна, размывал глиняную улицу. Из домов в те дни редко кто выходил. Маша вскоре простудилась и слегла на неделю.
Сергей Павлович тем временем не мог уже ездить мимо Машиного дома. Дорогу развезло так, что и пешком не пройти. Это его раздражало, и однажды он решился зайти на разговор, но не к Маше нет, знал, что она его прогонит, а к соседке, той самой, что хлопотала на похоронах Машиной бабушки.
-День добрый, Петровна, как дела?
-Та какие дела, Палыч, блины вон затеяла. Делать-то больше нечего, вон как зарядило , как из ведра, ни зги не видно цельный месяц. Садись, чай пить будем.
-Ооо спасибо. Блины я люблю.
Напившись чаю с пышными, сладкими блинами, Сергей Палыч перешёл к делу:
-Слышь, Петровна, как там Машка- то перебивается?
-Ой, не спрашивай, Палыч. Худо девке поди. Я то вот грешна уже дней десять , как к ней дорогу забыла. Так улицу развезло, того гляди завязнешь и веть не выбериссии.
-Во, во... так я того... по тому же поводу, как подсохнет маленько, ты сходи к ней. Скажи мол, худо будет, али какая другая беда приключится, я того... жду её к себе в дом.
-Палыч! -всплеснула руками Петровна. Бог с тобой, дитё ведь.
-Ладно, цыц ты, дитё не дитё, некогда мне тут с тобой рассусоливать. Передашь?
-Передам, чего уж, -опустила глаза Петровна.
-Я того, не шутки шутить, я жениться на ней хочу. Твёрдо решил. Всё. Бывай.
На дне
Как только дождь немного поутих, и грязь на дороге покрылась нетвёрдой коркой, по которой умеючи можно было пройтись, соседка Петровна навестила Машу. Маша уже к тому времени оправилась слегка от простуды, но была очень бледна и сильно кашляла. Петровна ужаснулась, но и почувствовала что-то вроде облегчения. "Будет с чего разговор начать, а то ведь срам какой, не знаешь как и взять грех на душу, жалко девчонку."-думала она.
-Ты никак хвораешь, дочка?
-Ничего, лучше уже,- с трудом, срываясь на кашель ответила Маша.
-Жар прошёл. Встаю вот потихоньку. Лежать надоело и холодно, я не топила давно.
-Ах, ты, а я и ни сном ни духом. Лило ведь как из ведра из дому не выбериссии
-Да, ничего, я в порядке.
-Вижу, вижу в каком порядке. Я вот счас домой сбегаю, накажу моему Григоричу курицу зарубить. Бульона тебе наварю, он тебя в миг на ноги поставит.
Вечером Петровна снова пришла к Маше с куриным бульоном, как и обещала, а муж её Григорьич, занёс Маше вязанку сухих дров и сам растопил печь.