— У вас есть дискриминационная песня с расовыми оскорблениями — вы использовали слово на N…
— «We're niggas» что ли? — удивился Рики.
— Именно эта.
— А кого она оскорбила?
— Нас.
Рикки округлил глаза и шумно выдохнул в микрофон — я и не знала, что у него есть даже легочные насосы. Интересно, — подумалось вдруг мне, — у него все органы есть?
— Эту песню мы написали ещё в приюте, — объяснил Рики. — Припев пели хором с Джоником. Я пел: мы негры, Джонни. А он: мы негры, Рикки. Джоник был черный как асфальт. А меня тоже дразнили негром, потому что я был смуглым, и у меня губы толстые. Это про нас песня.
— Оскорбительная, — повторили женщины почти хором.
Рики взорвался:
— Да что вы вообще знаете про оскорбления? Вы росли в приюте? Вас били учителя? Вас запирали на ночь в пустой деревянный шкаф? Вас заставляли работать по десять часов, копать сраный картофель? У вас отбирали гитару, на которую вы втроем год копили? Вам приходилось рисовать химическим карандашом лады и струны на лопатах, чтобы отрабатывать аккорды, а звуки изображать ртом? И этими лопатами играть свой первый подпольный концерт? Вот это вам не оскорбительно? Да, мы пели, что мы ниггеры, потому что нас реально держали за рабов! Такие же богарты, как вы! В вашей факин Википедии написано, что я легенда и предшественник панк-рока. Кто вы такие, указывать легенде, какие слова писать сто лет назад!
— Давайте уже нормальные вопросы? — попросила я.
— Нормальный вопрос! — откликнулся пузатый мужчина из первого ряда, вскинув микрофон. — Интерактивный журнал «Медицина». Вы гордитесь тем, что вы автор гимна Международного Красного Креста?
— Нет, — быстро ответил Рики. — То есть, горжусь, но… «Hand full of blood» — это же песня Джоника. За него горжусь.
Зал недоуменно зашумел.
— Там же ваш голос?
— Но сочинил-то Джоник.
— Чем вы можете это доказать?
Рики растерялся.
— Ну… я просто знаю. Это было на гастролях в Европе, кажется в Мюнхене, я не помню. Помню, Джоник растолкал меня посреди ночи, сказал: хватит дрыхнуть, кажется, я написал гениальное. Мы до утра ее разучивали, утром проснулся Эрик, вечером уже спели на концерте, это был реальный газ!
— Это же фантазия нейросети. Как вы можете помнить то, чего не было?
— Да откуда я знаю, как помню? — опешил Рики. — Помню, и всё! Это же было со мной! Ладно, я клон и биоробот, и мою память сочинила нейросеть, как вы мне врёте. Но вы-то кто? Вы каким местом помните, будто ее сочинил я? Какая протеиновая яичница внутри вашей головы это может помнить, ваш дедушка еще не трахнул бабушку! Я никогда не говорил, будто это моя песня! Да вы сами не слышите, что ли? Это же чистый Джоник! Его любимые рифы, его тема про убитых солдат, он же на каждом концерте выходил и орал «Руки прочь от Вьетнама! Сдохни, Джонсон!», он в тюрьме две недели провел за это!
Зал недоуменно шумел.
Я встала:
— Не будем спорить! Сейчас у нас сюрприз для всех, включая Рики Остина. Вы помните, «Rolling Molly» состояли из трех друзей. И я хочу пригласить в этот зал единственного оставшегося в живых участника группы. Это — музыкант и бывший муж актрисы Агнеты Хансен, встречаем, Эрик Шмидт!
Зал взорвался аплодисментами, и после небольшой заминки на сцену выкатила кресло миловидная сиделка-азиатка. В кресле полулежал глубокий старик — он выглядел хуже, чем на снимках с юбилея, сморщенное лицо обвисло глубокими складками, глаза стали еще меньше и сидели глубоко внутри.
— Охренеть! — воскликнул Рики, не сводя со старика взгляда. — Эрик?!
Старик непонимающе щурился в ответ.
— Забудем давние ссоры! — предложила я. — Обнимитесь!
Я боялась, что Рики откажется, но он подошел к старику и протянул руку:
— Дай мне немного своей кожи, бро!
Я подумала, что это злая шутка по поводу складок на его лице и своего механического тела. Но, похоже, это был их язык — Эрик Шмидт услышал и протянул в ответ дряхлую ладонь. А Рики уважительно ее пожал.
— Кто этот молодой человек?! — громко проорал Эрик Шмидт, повернув лицо к сиделке.
— Это ваш старый друг, Рики Остин!
— А-а-а… — протянул старик разочарованно. — Опять ты. Ты мне денег должен, Рики.
— Нет денег, бро, — весело ответил Рики и вынул свою электронную бутылку, ее зеленый индикатор показывал уже половину. — Я слыхал, у тебя все права «Rolling Molly», и ты их выгодно продал. А у меня — только эта бутылка. Зачем тебе деньги?
— Зачем ты увёл у меня Агнету, мерзавец?
— Какую Агнету? — удивился Рики.