Но при этом возникает закономерный вопрос. Какая прослеживается связь между обрезанием и синагогой? Предположим, что отец (христианин из евреев) только что обрезал своего сына. Можно ли сравнивать положение того мальчика в христианской синагоге с положением сына современного баптиста в Церкви своего отца? Были ли обрезанные мальчики членами христианского заветного общества или нет? Как понимали родители-Иудеи положение своего ребенка в синагоге в соответствие с учением апостолов?
Задавая эти вопросы, мы должны помнить, что, используя слова — синагога и Церковь, — мы относим их к одному и тому же понятию. Американская Церковь и Церковь Шотландии представляют собой одно и то же — поместное собрание святых.[1] Разница в названиях не имеет никакого значения. Точно также и община христиан из язычников, и синагога христиан из иудеев являлись зримым, поместным собранием святых. Так каковы же были отношения между маленьким иудейским мальчиком (три недели отроду) и синагогой его отца?
Позвольте задать этот вопрос несколько иначе. Встречаем ли мы в Новом Завете примеры того, что какие-нибудь младенцы являлись полноправными членами какой-нибудь зримой христианской заветной общины? Если мы говорим «нет», то этим мы утверждаем одно из двух. Либо апостолы были не правы, позволив евреям-христианам продолжать обрезывать своих младенцев, (они должны были настоять на прекращении этой практики), либо апостолы изменили само понятие обрезания в христианских семьях, и теперь это была всего лишь традиция еврейской культуры: «у иудеев есть обрезание, а у римлян — тоги».
В первом случае подрывается авторитет апостолов. Когда Петр поколебался в Антиохии, Писание недвусмысленно повествует нам об этом. Мы читаем о том, что Павел лицемерил, и Павел противостал ему, обличив Петра прямо в лицо. Итак, если мы признаем, что апостолы в чем-то ошиблись, касаясь вопросов обрезания, тем самым мы говорим, что их пример и учение, в общем-то, ненадежны. В таком случае давайте есть, пить, веселиться, ибо завтра умрем. Не лучше и второй вариант. Авторы Нового Завета всегда отзывались об обрезании как об установленном Богом обряде, имеющем огромное значение: и в отношении благословения, и в отношении проклятия. Новый Завет не содержит никакого указания на то, что апостолы превратили обрезание из знака завета в простой этнический символ. Наоборот, они выступали в защиту обрезания перед неверующими иудеями, считая, что святой знак осквернялся через непослушание Богу и неверие. Они также противостали какой бы-то ни было попытке обрезать язычников, утверждая, что для них достаточно данного Христом крещения. Господь оставил такое повеление, чтобы язычники входили в Церковь посредством крещения. Иисус сказал ученикам пойти и научить все народы, крестя их, — Он не повелел обрезывать их.
Тогда у нас остается только третий вариант. Обрезание младенца означало, что младенец становился членом поместной синагоги. Итак, если существовало христианское обрезание (а оно существовало), и если были христианские синагоги (а они были), и если христиане, посещающие эти синагоги, были теми же верующими, которые обрезывали своих сыновей (а это было так), тогда единственно возможный вывод в данной ситуации следующий: мы с уверенностью можем сказать, что членами некоторых христианских церквей первого столетия были младенцы.
Мы рассмотрели с вами, что верующие иудеи продолжали обрезывать своих детей, таким образом, они вводили их в собрание христиан, — в христианскую синагогу. Но иудеи тоже должны были принять крещение. Мы знаем это, потому что у Нового Израиля, равно как у иудеев, так и у язычников, существовал один Господь, одна вера, одно крещение (Еф. 4:5). Когда Петр проповедовал в день Пятидесятницы, обращаясь к иудеям, он сказал, что они должны были покаяться и креститься, потому что обетование принадлежало им и детям их (Деян. 2:39).
Таким образом, у верующих из язычников было крещение, в то время как у верующих из иудеев было обрезание и крещение. Обрезание было сохранено среди иудеев, в качестве духовного требования отменено среди язычников, а крещение оставлено как повеление для тех и других. Оглядываясь назад в прошлое, мы ясно видим, что крещение, заповеданное Христом и для иудеев, и для язычников, было оставлено Им как знак вхождения человека в Церковь. Согласно Божьему промыслу, а также по учению и под руководством апостолов, обрезание было «близко к уничтожению», наряду с остальными обрядами ветхого завета. Решающим моментом в этом процессе стало разрушение Иерусалима в 70 г. по Р. Х., последующее преобразование Церкви в собрание верующих, состоящее преимущественно из язычников. И все же, пока обрезание отмирало, оно совершалось среди тысяч верующих, что оказывало огромное влияние на членство зримой Церкви первого столетия. Апостолы учили обрезанию и одобряли эту практику, и мы убедились, что, поступая так, они были правы. Все это дает нам основания с уверенностью сказать, что среди членов христианской Церкви первого века было по крайней мере несколько младенцев — обрезанных сыновей христиан из евреев.