- Та девочка с резинками в 306-ой и еще за одну малышку борются, но насчет этой - не факт.
- А кто-нибудь из родителей?..
Я верчу головой в разные стороны и натыкаюсь на двух женщин позади меня. Одна сначала безнадежно мотает головой, потом передает другой бумаги и показывает на светлый конец коридора, та кивает. Они что-то еще говорят, но я уже не слышу, потому что бегу к тому самому свету. Перед тем, как пробегаю его насквозь, он исчезает, как будто его засосали обратно в какую-то дыру по ту сторону.
В панике начинаю искать какой-либо указатель, знак, где я нахожусь. Зафиксировав глазами 102 номер палаты, делаю вывод, что на первом этаже. Бегу вперед и тут в меня врезается каталка. Точнее проходит сквозь. Тело полностью накрыто простыней. Сейчас я должна чувствовать страх, потому что тело очень маленькое, но я не чувствую ничего. Молюсь, чтобы это был кто угодно, только не тот, о котором я думаю.
За первой тележкой едет вторая и уже с телом взрослого человека. И наконец, когда виднеется до боли знакомое и одновременно незнакомое лицо женщины, я не сдерживаю крика, в отчаянии хватаюсь за голову и пытаюсь остановить руки врача, которые накрывают лицо белой тканью.
Нет. Этого не может быть. Это все сон. Я сейчас проснусь и окажусь дома, в теплой кроватке, а под моим местом на первом ярусе сонно сопит Аня, нежно сложив под щечкой ладошки.
Аня. Надо ее найти. Срываюсь с места и, подняв взгляд на указатели, резко заворачиваю к лифту. Двери открываются, и я влетаю в него с еще несколькими людьми из персонала. Мне хочется рыдать, хочется биться головой об стенку, кричать в конвульсиях. Но я не чувствую себя. Полностью не чувствую. Но каково было мое удивление, когда ощущение, очень похожее на электрический ток, поползло по пальцам и разлилось по грудной клетке одним сильным рывком.
Первый раз делаю вдох, как будто ощущая свои легкие. Слышу какие-то выкрики и низкий мужской тембр голоса прямо над ухом:
- Борись, если хочешь жить. Если нет, то тебе здесь делать нечего.
«…Не сейчас…» - шепчу я то ли наяву, то ли в мыслях – не понимаю.
Вдруг все тело обжигает невероятным жаром – жаром жизни. Влага жалит глаза, а в горле застревает колючий комок, словно из шерсти. Снова глаза слепит свет, голоса становятся четче, чувствую тепло на груди и на руках, но это уходит также быстро, как и приходит. Пытаюсь вдохнуть, но опять не получается. Отлично, мне нужно время.
Снова оказавшись в реанимационной, я вылетаю из нее и бегу уже в знакомом направлении. Вижу только открывающиеся двери лифта и бегу сломя голову. Залетаю в лифт и прохожу сквозь какого-то силуэта в белом халате. Время течет в этой коробке слишком медленно, и я начинаю нервничать. Дождавшись нужного этажа я вываливаюсь в коридор и глаза сами по себе начинают искать номер палаты.
"306-ая... 306-ая... 306-ая..." - проносится нервно в голове. Есть!
Прохожу сквозь двери и... застываю на месте. Безжизненное выражение лица Ани как будто ей не принадлежит. Меня передергивает от ее вида. Пытаюсь сглотнуть несуществующий комок. Не так должен выглядеть ребенок. Только не так. Внезапно ее открытые стеклянные глаза останавливаются на мне, когда я делаю маленький шажок вперед. Аня чуть наклоняет голову набок и смотрит на меня с удивлением. Она меня видит?
- Лиза, - ее голос проносится гулом в моем пустом сознании, и я в испуге пячусь назад, пока не врезаюсь спиной в стенку. - Зачем ты уходишь? - голос такой же стеклянный, как и ее глаза.
- Я...я не ухожу, моя маленькая, - нежно, но все также с опаской говорю я, не веря всему, что здесь происходит. - Я здесь!
Тут я понимаю, что нужна ей. Она слишком слаба для того, чтобы все выдержать, что на нее свалилось. Широкими шагами преодолевая дистанцию между нами, оказываюсь у ее койки, а она следит за мной взглядом, не упуская ни на секунду.
- Лиза, - ее голос дрожит, - не уходи. Пожалуйста.
- Я не уйду! Обещаю! Я останусь с тобой здесь! - с отчаянием кричу я, но не вижу ни понимания, ни узнавания, никаких чувств во взгляде сестры.
- Нет. Ты иди, но не уходи с мамой и папой. Хорошо? - детская наивность начала прослеживаться в ее тоне, но в шуме своих мыслей, я почти не слышала ее.
Ее синие губки еще что-то лепечут. Лицо ее приобретает непонятную гримасу опустошения и боли, которая катастрофически ранит меня, маленькое тельце выгибается в неестественной дуге, и моя рука, тянувшаяся к кнопке вызова врача, уже не двигается. Ей не справиться. Она не сможет. Слишком сложно для нее. Я не хочу для нее страданий. А больница и принципиальные желания врачей обеспечат ей неимоверные муки.