Спальня была точно такой же, как и предыдущая комната. Холодная, бело-голубая. Около окон было две кровати. Односпальные, в атласным постельным бельем лазурного цвета. Я подошел к правой, и лег на нее. Посильнее закутавшись в одеяло, я и не заметил, как уснул. Вся обстановка убивала меня, и сон стал моим спасением. Я провалился в прекрасный мир, в мир моих грез.
========== Глава 4 ==========
Странное ощущение, когда не понимаешь, спишь ты или нет. Все такое же, как и обычно, как ты привык. Но хорошо, даже слишком хорошо. В этот момент понимаешь, что спишь. Я снова дома, в своей постели. Около меня и отец, и мама. Хоть я и никогда не видел ее, но знаю, что она красавица. Все говорят, что я невероятно похож на нее. Только для меня она все равно намного красивее, намного очаровательнее. Идеальная. Все счастливы, мы вместе завтракаем. Так же, как и сегодня в поезде. Много вкусной еды, никто ни в чем не нуждается. Если бы только это был не сон! Ведь в некоторых дистриктах так и живут, наслаждаясь жизнью. Но только не у нас. Хоть я и наблюдал за сценой счастливой семьи, мысли мои были далеко отсюда.
12 дистрикт всегда называли «голодным». Но он никогда не нуждался во всем, как сейчас. Люди никогда не были такими злыми, никогда так не ненавидели. Раньше твое имя писали на карточках столько раз, сколько ты принимаешь участие в играх + за каждый тессер. На них подписывались всего раз в год, а зерно с маслом получали каждый месяц. Я не застал подобного за свои 16 лет, но отец рассказывал, что правила были такими. Когда мне было года 4, на тессеры подписывались раз в 3 месяца, а сейчас приходится так делать ежемесячно. Количество карточек с твоим именем увеличивается, всем это выгодно. Всем, только не тебе. Так же каждый в округе может написать твое имя, если дал тебе еду, но не получил ничего взамен. Новое правило, только используют его совсем не по назначению. Тебя кто-то ненавидит – они пишут твое имя. Хотят сделать больно – еще одна карточка, хотят показать свое отношение, презрение – пожалуйста. И за это они всего лишь дают тебе несколько ягод. Не большая плата за жизнь человека. Все изменилось, но ненависть осталась. Раньше она была направлена только на Капитолий, теперь же на всех, кто рядом. Когда человеку больно, он заставляет других чувствовать боль. Так ему кажется, что станет легче. Но не становится. И он повторяет попытки. До тех пор, пока боль не станет настолько сильной, что не останется сил ни на что. Странно, как я до сих пор не сломался. Все же судьба добра ко мне. Или была, пока я не попал на игры. Только от этого слова все доброе, что было у меня перед глазами исчезло.
Я видел пустыню, где нет ничего. Где голод, боль, ненависть и злость смешались в одно. В том месте, где царит смерть. Передо мной 23 трибута, готовые меня убить. Я кричу, но никто не слышит. Мне не спастись. Я легкая жертва в их руках. Даже слишком. Они все приближаются, а я стараюсь убежать. Казалось бы, бежать быстрее уже невозможно, но я все так же стою на месте. Около меня проносится стрела, не задев ничего. Я в панике, и не могу пошевелиться. Мне никогда не было так страшно. И хоть я повторяю себе, что это сон, и ничего плохого со мной не случится, это не сон. Я не могу проснуться. Ведь за неделю так и будет. Еще одна стрела задевает мою руку. Боль импульсами расходится по всему телу. Я закрываю глаза от ужаса. Сердце бешено бьется, и у меня нет спасения. Еще одно неприятное ощущение в плечо. Его как будто трясут, сжимая все сильнее.
- Гарри!
Голос Джейд так близко. Она напугана, и это слышно. Я открываю глаза.
Девушка стоит надо мной, и смотрит потерянным взглядом. В ее глазах страх, а рука все так же трясет мое плече.
- Гарри, что с тобой?
Она присаживается рядом на кровать. Я пытаюсь привести мысли в порядок. Это был только сон. Но страх настолько реальный, что я чувствую его каждой клеточкой своего тела. Он во мне. И я знаю, что некуда бежать. Пусть сейчас я в относительной безопасности. Но сколько это продлится? Час? День? Неделю? Я не знаю, что мне делать. Такое чувство, что часть меня уже мертва.
- Приснился кошмар.
Мой голос был непривычно хриплым, а Джейд немного успокоилась.
- Ты видел игры?
Я только кивнул в ответ. Не сложно было угадать. Девушка взяла мою ладонь в свои крохотные руки. Я почувствовал заботу. Неужели кто-то может не ненавидеть меня, просто желать добра?
- Постарайся заснуть снова. Нужно отдохнуть, есть еще около часа до подъема. Тебе нужно успокоится. Все хорошо, пока все хорошо.
Она приобняла меня, и вложила в это движение, в эти слова все добро, которое я только мог почувствовать. Мне действительно стало легче. Я был так благодарен ей за это. Думаю, она и сама поняла. Я не умею выбирать красивые слова, чтобы описать свои чувства. Я не умею красочно говорить. Я тот, кто я есть, со своими эмоциями, которые сейчас, подобно урагану, перевертели все в каждой частичке моего тела. И если раньше все заполняла боль, то теперь ее место занял страх. Не знаю, радоваться этому или нет. Мои дела все так же плохо, только теперь плохо иначе. Раньше люди меня ненавидели, и желали смерти. Теперь они меня ненавидят, и реально могут убить. Не просто позволить умереть с голоду, а именно убить. Мурашки пробежали по коже.
Джейд разорвала объятия, и повернулась в свою кровать. Я понимал, что уже не засну. Кое как я встал на ноги. Меня немного шатало, но в голове был более-менее порядок. Думать о чем-то было сложно, да и времени подумать у меня будет достаточно на играх, в перерывах между поисками еды, и побегом от других трибутов. Я пошел в ванную. Здесь все намного шикарнее, чем я только мог представить. Все было белым, чистым, и блестело невероятно ярко. Казалось, что в этой комнате все сделано с бриллиантов. Я только теперь понял, что и не раздевался. Скинув с себя всю одежду, я пошел в душ. Никогда не видел подобного. Десятки различных кнопок, режимов. Я включил первый, которые только увидел, и нажал на кнопку с холодной водой. От шеи до щиколоток на меня со всех боков на меня полились струи холодной воды. Не знаю, что именно я нажал, но это было приятно и успокаивающе. Дома я и мечтать о подобном не мог. Простоял там несколько минут, пока не замерз. Это отвлекло меня от всех мыслей, и смыло остатки ночного кошмара. Как только я встал на коврик около душевой кабины, оно само высушило мое тело. Сказать, что я удивился, это не сказать ничего. Возможно, в прибывании тут есть свои плюсы. Хотя Капитолий скорее пытается показать нам свою милость перед тем, как кинуть на растерзание. Это зрелищная смерть от рук других трибутов, которые на арене скорее звери, нежели люди. У меня по коже пробежали мурашки. Я надел свою одежду, и вышел из ванной.
Джейд мило спала, и я решил ее не будить. Она заслужила отдых после того, что пережила сегодня. Я пошел в гостиную. Было пусто, видимо, все еще спят. На столе стояли несколько булочек, и даже печенье. Я не удержался, и взял всего побольше. Делать было нечего, и я включил телевизор. За несколько секунд сразу пожалел об этом, но интерес превысил отвращение. Показывали жатву во всех дистриктах. После того, как она проходит, весь день транслируют ее по телевизору, только бы каждый житель Панема посмотрел. И комментатор не скупился на слова. Сейчас показывали 11 дистрикт. На сцене уже стояла девушка, а все только молчали. Не знаю, сильно ли из-за нее переживали, как ее зовут, но все же я уже жалел ее. У нее была смуглая кожа, и черные волосы. Губы были сжаты, видимо, пыталась сдержать слезы. Когда камера показала крупным планом ее лицо, в карих глазах был страх и столько боли. Обычный вид, когда ты – трибут. Если в богатых округах трибутом быть почетно, то в бедных это слово ассоциируется разве что со словом труп. Мы почти никогда не побеждаем. Я не следил за играми, поэтому не знаю, сколько победителей в 11 дистрикте, но в моем в живых только Джесси. Хоть она и не голодает, но всегда помогает едой другим. Я лично не был знаком с ней до этого, но она не раз приносила немного ягод в школу, а несколько раз даже хлеб. Настоящий хлеб! Сложно было описать, насколько ей я тогда был благодарен. Но даже не смотря на это, многие ее ненавидят. Я не понимал почему. Казалось, ненависть ко всем у них просто в крови. Это вводило меня в ступор.