Писцы клинописью в Малой Азии передавали больше чем просто искусство письма. В течение своего обучения они впитывали в себя основы месопотамского законодательства, деловых операций, науки и литературы. Во всех этих областях греки оказались под мощным воздействием месопотамской культуры еще до микенского периода через хеттскую Анатолию по суше, а также через Ханаан по морю. Чудо Греции возникло не вдруг. Оно стало результатом частично благодаря неоднократному воздействию культурных ценностей ассирийцев и вавилонян (которые, в свою очередь, усвоили все это от шумеров) через каналы передачи.
Свидетельства в виде художественных произведений приводят к такому же выводу. Каппадокийские печати-цилиндры имеют отличительные детали, но сущность их искусства резьбы по камню в значительной степени позаимствована у стилей Ура III династии и Древневавилонского царства.
Мы знаем из табличек с упражнениями школы для писцов клинописью в Эль-Амарне, что учеников обучали месопотамскому стилю художественной речи перед тем, как аттестовать их для выполнения «канцелярской работы», для ведения официальной переписки. То же самое справедливо и в отношении Анатолии, где были найдены литературные тексты, включая главным образом фрагменты из эпоса о Гильгамеше как в хеттском, так и хурритском переводах. Методы клинописи (в отличие от египетского иероглифического метода) отличались двуязычием еще со времен Шумера и Аккада в III тысячелетии до н. э. Это двуязычие в окраинных регионах частично расширялось для того, чтобы охватить три или четыре языка в более многоязычных сообществах. В курс обучения переписчиков часто к шумерскому и аккадскому языкам добавлялся хурритский язык (при наличии также сравнительного изучения языков). В Угарите были найдены трехъязычные словари, а также два словаря на четырех языках (шумерском, вавилонском, хурритском и угаритском). В этих сообществах перевод был достаточно знакомым делом. Эпос о Гильгамеше вполне мог достичь региона Эгейского моря как на аккадском, так и в переводах (возможно, включая микенский греческий) во времена Амарны (то есть около 1400 г. до н. э.). Мы принимаем за факт, что вавилонскую версию эпоса о Гильгамеше читали на земле Палестины до появления какой-либо древнееврейской литературы (которая появилась гораздо позже), потому что в Мегиддо был найден фрагмент эпоса, датируемый временем Амарны.
Поскольку эпос о Гильгамеше был крупным и самым влиятельным литературным шедевром добиблейской и догомеровской древности, мы без дальнейших церемоний охарактеризуем этот эпос и отметим некоторые из его многих воздействий на восточносредиземноморскую литературу.
Вавилонское название эпоса — «Тот, который видел все» — относится к герою Гильгамешу, который пережил все и обрел мудрость, который «прошел длинный путь и утомился».
Название «Тот, который видел все» было бы уместно как для эпоса об Одиссее, так и для Гильгамеша. Одиссей, как и Гильгамеш, путешествовал в дальние страны и утомился, став в ходе странствий опытнее и мудрее.
Эпос о Гильгамеше и об Одиссее подробно рассказывает об эпизодических странствиях героического владыки города, возвращающегося nóstos, или к себе домой. Частичная зависимость «Одиссея» от эпоса о Гильгамеше явно просматривается из согласованности в количестве конкретных эпизодов, не просто из общей, всеохватывающей схемы, по которой построены обе поэмы.