Каждый знает, что Гомер очень отличается от Библии. Что еще недостаточно известно, так это факт, что оба эпоса делят общее восточносредиземноморское наследие. Этот общий знаменатель имеет огромное значение в истории культуры всего человечества. Вот почему параллели заслуживают того, чтобы их обсуждали до деталей, и почему еще больше различий не упоминаются в подробностях.
Параллели, образующие сердцевину этой книги, вплелись в исторические рамки после времени Амарны (т. е. периода правления египетского фараона Аменхотепа IV (Эхнатона), 1368–1351 (или 1418 — около 1400) гг. до н. э. Столицей фараона-реформатора был город Ахетатон (совр. Амарна). Реформы Эхнатона привели к резкому ослаблению Египта, утрате многих земель (Сирия, Палестина), развалу экономики и подрыву традиций. Поэтому после смерти фараона довольно быстро все вернулось на круги своя, а новая столица была заброшена. Преодоление же последствий действий реформаторов потребовало огромных усилий, жертв и времени. — Ред.) в течение завершающих веков II тысячелетия до н. э. До времени Амарны (т. е. до 1400 г. до н. э.) египетская, месопотамская, анатолийская, эгейская и другие культуры (а также воинские формирования. — Ред.) взаимодействовали и сталкивались на территории Восточного Средиземноморья, образовав некий международный порядок, который, в свою очередь, влиял и на них самих. Именно вскоре после этого периода возникли древнейшие традиции Израиля. Микенские же греки-ахейцы около 1500 г. до н. э. захватили Крит, а около 1200 г. до н. э. участвовали в масштабном натиске «народов моря», который сокрушил Хеттскую державу и сильно ослабил Египет. (В результате Палестина, за которую с переменным успехом веками сражались эти две великие державы, оказалась «бесхозной» и была захвачена кочевниками-евреями с востока, а с запада филистимлянами (часть «народов моря», разбитых египтянами в дельте Нила Рамсесом III (IV), занявшими прибрежные, западные земли Палестины. — Ред.)
Мы должны будем учитывать как целые композиции, так и слагающие их элементы. Того, что эпические произведения о Гильгамеше и Одиссее имеют дело с эпизодическими скитаниями героя, не хватило бы для того, чтобы установить истинную связь между ними. Но когда оба эпоса начинаются с заявления, что герой приобрел опыт из своих скитаний, а заканчиваются возвращением домой, уже появляется какая-то туманная связь. Наконец, когда мы замечаем, что целые эпизоды в основном согласуются, мы оказываемся уже на более твердой почве. Например, и Гильгамеш, и Одиссей отвергают брачные предложения богинь; и оба героя разговаривают со своими умершими товарищами в загробном мире.