– Молодец, стариканер, – одобрил Илюха. – Грамотно ты все тогда организовал. Я теннисисток твоих совсем неплохо помню, эффектные были теннисистки. Все в белом приходили и в коротком, многое на теле обнажающем. А зимой, когда вокруг тебя большинство людей плотно одеты, по обнаженным кусочкам тела особенно остро скучаешь. Именно почему-то зимой.
– Зимой вообще многое по-другому высвечивается, – согласился я. – То, что летом воспринимаешь как должное, что и не замечаешь даже, по всему этому зимой порой тосковать сильно начинаешь. И не только мы начинаем, женщины тоскуют пуще других. Оттого они игру в теннис и полюбили так искренне, что она напоминала им о летней, праздной безалаберности. В движениях напоминала, и в одежде, конечно, тоже. Ведь в теннисе для женщины что главное? Главное – не голы забивать и даже не по мячику метко попадать, а в правильную спортивную одежду переодеваться. Чтобы обязательно маечка обтягивающая и юбочка коротенькая, сильно выше коленок, и чтобы носочки чуть-чуть до лодыжек не доставали. Да так, чтобы все это идеально белое было и приятно пахло свежестираным. А еще чтобы все мужчины, и особенно мужчины-тренеры, типа меня, глазели на тебя, не скрывая вожделения. И даже об этом трахнутом теннисе позабывали на некоторое время.
Тут я выдержал небольшую паузу.
– Вот поэтому я в спортивных штанах или в шортах просто не допускал никого к тренировкам. Потому что дисциплина в спорте – немаловажная вещь.
– На Уимблдоне, кстати, точно такие же требования, как у тебя, – поддержал меня Илюха. – Исключительно белые короткие юбочки и никаких шортов. Потому, видать, он из всех теннисных турниров и стал самым авторитетным.
– Следующий самый важный после юбочки элемент в теннисе, – продолжил я, – это стойку правильную научиться принимать в ожидании подачи соперника. Так, чтобы ножки в коленках согнуты чуть-чуть и в стороны немного разведены, и прогиб в спине, и наклон всего корпуса несколько вниз. Да чтобы желательно задняя, нижняя часть спины, та, что многими называется «попкой», назад отчетливо отходила и выделялась там отдельно, просто жила автономно сама по себе. От остального тела – автономно. Итак, стал я своим курсисткам вырабатывать эту хорошо знакомую нам по повседневной жизни, вполне естественную для любой женщины стойку. А если кому и не по повседневной знакомую, то, во всяком случае, по страницам иллюстрированных журналов.
– Ага, – сказал Инфант, видимо припоминая что-то.
– Потому что в судьбе любой женщины эта стойка много чего значит, а для женщины-теннисистки ее и переоценить невозможно. И что странно: ведь кажется, не сложно правильную стойку принять, кажется, у всех должно легко получаться? А получается далеко не у всех.
– Да, не у всех, – подтвердил вслед за мной Илюха. – Потому что тут природный талант требуется. А у кого-то его нет. А у кого-то еще не сформировался как следует. – И он тоже качнул обеспокоенно головой.
– Хотя бы взять тех же теннисисток, – продолжал развивать я тему. – Мало того что они сами женщины, так еще и профессионалки. А ведь не у каждой абсолютно правильная стойка выходит. Хотя сколько они на корте времени проводят, тренируются? А не выходит… Вы думаете, почему наши теннисные девчонки во всем мире сейчас такие популярные стали? Потому что наша российская теннисная школа наконец-то правильную стойку для женского тенниса разработала. И некоторые, которые особенно способные, ее освоили. И как выяснилось, у тех, у кого она наиболее удачная, им в соревнованиях побеждать совершенно не обязательно. Главное – выйти на корт и правильную стойку перед телевизионной камерой занять.
– Потому женский теннис и опережает по популярности мужской, – подтвердил мою мысль Илюха.
– Вот и я по тому же теннисному пути со своими подопечными и пошел. Так что мы в основном и занимались разучиванием и постановкой этой позы. Сейчас опишу технологию. Из моих курсисток выстраивается очередь. Первая из очереди занимает середину корта и стоит, расслабленно оперевшись на ракетку, не зная, чего с ней делать и откуда чего ожидать. А тут незаметно подбираюсь я и бью ее сзади под коленки, так что она оседает в них немного. При этом я одновременно обхватываю ее рукой за живот и тут же вытягиваю его назад, но так, чтобы грудь, наоборот, двинулась максимально вперед. Вот так к нужной стойке ее и приноравливаю, формирую навык. Который в любом случае ей в жизни еще не раз пригодится.
– Молодец, молодец, – закивали головами мои слушатели. – Нужное, полезное дело затеял.
– А потом учу ее в такой позе еще пару раз невысоко подпрыгнуть и, главное, внимательно сконцентрироваться всеми органами чувств. Потому что подача соперника может начаться в любой момент. И надо быть всегда к ней готовой. А как курсистка достаточно сконцентрировалась, меняю ее на другую, даже если следующая уступает в спортивной одаренности предыдущей. Потому что для тенниса, как и для жизни в целом, мы все равны. И все в равной степени должны попробовать.
– Это точно, – добавил Инфант, о чем-то немного вздыхая.
– В общем, – заключил я, – они все очень довольны оказывались, и очередь с каждым занятием все росла и росла. А вместе с ней и слава обо мне. Добрая народная слава.
– И что, никто не обижался? – удивился Илюха. – Ну, что не одна она у тебя, а целая очередь? Которую ты, исходя из своих же слов, рукоприкладствовал поочередно.
– А чего им обижаться? Они ведь на приеме у врача не обижаются, что у того не только одна пациентка. Ну а насчет прикладства всякого разного… Знаете, друзья, какой я самый главный урок извлек?
Все насторожились, желая услышать про урок.
– Я понял, что ради игры в теннис женщина многое может простить. Тренеры – они ведь как те же врачи или, скажем, партнеры в балете – какие перед ними секреты? Никаких! Ни секретов, ни запретов. Потому что если она тебе доверилась в чем-то одном, то и во всем другом ей необходимо тебе доверять. Тут главное – начать с какого-то одного доверия, чтобы оно за собой все остальные потянуло. Вот они и доверяли мне беспредельно.
– Ну и как, научил ты их в теннис играть? – раздался следующий вопрос из зала.
– Знаете, – философски заметил я, – это смотря что под теннисом понимать. Там ведь куча всяких сложных технических трюков имеется. Конечно же, всех их передать своим ученицам я не смог, сам не очень умею, да и слишком много учениц оказалось в результате. Вот если бы индивидуальные занятия – тогда другое дело, а так пришлось только по азам пройтись, по базовой технике. Но некоторые в стойку стали вставать довольно-таки бойко, их даже особенно и переучивать не потребовалось, так, под коленки разок подтолкнуть, и достаточно. В общем, молодцы девчонки оказались.
– Ну а удары? – не отставали от меня с вопросами слушатели.
– Какие удары? – попросил уточнить я вопрос.
– Ну как? – уточнил один из присутствующих. – Удары по мячу. Справа, слева, плоский, подрезка, кросс, топ-спин, воллей при выходе к сетке. Много там разных примочек есть, если хочешь по мячику ударить.
Я неприязненно посмотрел на уточняющего. Им оказался Б. Бородов. А еще оказалось, что он про топ-спины знает. Где? Откуда? – непонятно. Но если ты такой эрудированный, нечего вопросы ненужные задавать – иди и сам поднимай общий теннисный уровень среди начинающих. Но я сдержался и не вступил в спор, а взамен сказал скорее примирительно:
– Да какие там мячики, Б. Б. Разве дело в мячиках? Ты как-то узко мыслишь, прямолинейно слишком. Спорт – он про братство и про желание стать лучше, симпатичнее духом и телом. А женский спорт, тем более массовый, он еще про что-то призрачное, ускользающее, что даже я, бывший женский тренер, до конца осознать не могу. А ты говоришь – мячики! Да у нас их и не было, по-моему. К чему они, когда столько времени на стойку уходило?