Я облизнула внезапно пересохшие губы.
— Ты… Ты действительно это сделаешь? Ради меня?
Кейл сунул руку в шкаф и схватил бейсбольную биту, затем закрыл дверцу, прислонился к ней и подмигнул мне.
— Только ради тебя.
В животе у меня запорхали бабочки, и от волнения у меня закружилась голова.
— Я не знаю, что и сказать… Спасибо тебе, Кейл, — выдохнула я с полным благоговением.
Он снова улыбнулся и схватил бейсбольную биту.
— Не надо меня благодарить. Я же не могу допустить, чтобы тебя похитили монстры, верно?
Я легла и натянула одеяло до самого лица, чтобы он не увидел мою улыбку.
— Наверное, нет, — пробормотала я.
— Правильно, — сказал он, подмигивая. — А теперь засыпай, малышка Лэйни. Я защищу тебя.
— Ты обещаешь? — прошептала я.
— Я обещаю, что всегда буду защищать тебя, глупышка.
Я уставилась на него, вспоминая, как спросила дядю Гарри, откуда он знает, что любит мою тетю Терезу. Тогда он сказал мне, что просто почувствовал это. Он сказал, что в животе у него запорхали бабочки, а сердце забилось очень быстро, когда он увидел ее. Он сказал, что она делает его сердце счастливым, поэтому оно бьется очень быстро, когда она рядом, как будто оно поет для нее.
В тот момент, когда смотрела на Кейла, я чувствовала то же самое, что и мой дядя. Мое сердце пело для него.
Это была пугающая мысль, но в тот момент я знала, хоть и не осознавала точно, что означают мои чувства — я искренне влюбилась в Кейла Ханта, и это пугало меня до смерти.
Глава 5
1-й день в Йорке
— Что ты здесь делаешь, Лэйн?
Я подпрыгнула и оглянулась, когда голос отца вырвал меня из моих мыслей и вернул к мрачной реальности. Я не сразу начала говорить, сначала повернулась и посмотрела на свежевырытую яму.
— Мне нужно было подумать, поэтому решила прогуляться, — ответила я.
Когда стало поздно, и в доме родителей все стихло, мои мысли вдруг стали слишком громкими, поэтому я решила проветриться. Ноги сами понесли меня к могиле моей тети Терезы и к будущей могиле дяди Гарри. Я смотрела вниз на могильный участок, который с завтрашнего дня станет домом моего дяди до скончания веков. Это так опустошало меня.
— Ты нас напугала, — сказал он. — Все вышли тебя искать.
Я удивленно моргнула и посмотрела на отца, когда он подошел ко мне.
— Извини, я не подумала о том, чтобы кого-то предупредить об уходе. Мне никогда не приходилось делать этого в Нью-Йорке, видимо, я совсем отвыкла.
Мой отец отправил сообщение со своего телефона, положил его в карман и со вздохом обнял меня за плечи.
— Я просто рад, что ты в порядке.
Мне было стыдно, но поскольку я уже извинилась, то решила промолчать.
— Раз уж мы остались одни, я хочу сказать тебе то, что должен был сказать еще много лет назад.
Я моргнула.
— Хорошо.
— Я так сожалею о том, что сказал тебе в тот день, когда ты сообщила нам об отъезде. Мне не следовало этого говорить, да я и не собирался. Я сожалел об этом много лет, но был слишком упрям, чтобы признать это.
Извинения отца меня не удивили. Я знала, что те слова он сказал от обиды и гнева.
— Все в порядке, — заверила я его. — Я простила тебя сразу же, как только ты это сказал.
Плечи моего отца слегка поникли.
— Я скучал по тебе, моя любовь.
Я проглотила комок, который образовался у меня в горле.
— Я тоже скучала по тебе, папа. Знаю, что это так не выглядит, но это так. Мне просто… Здесь очень тяжело находиться.
— Знаю, милая, знаю.
«Неужели?» — прошептал мой разум.
Я бросила на него быстрый взгляд.
— Знаешь?
— Конечно, — он снова кивнул. — Ты думаешь Кейл легко отделался после того, как вынудил тебя покинуть страну?
Его слова заставили меня уставиться на него.
— И что именно это значит? — спросила я, широко раскрыв глаза от удивления.
Мой отец усмехнулся.
— Это значит, что я ударил человека, который мне словно сын.
Я испуганно ахнула.
— Нет! Ты этого не сделал!
Отец пожал плечами.
— Все произошло слишком быстро, и я остановил себя прежде, чем случилось что-то серьезное.
Я отрицательно покачала головой.
— То, что ты ударил Кейла — уже серьезно.
— Твой отъезд из-за него был намного серьезнее, — возразил он.
Я снова посмотрела на землю перед собой.
— Все очень сложно, папа.
— Любовь всегда такая, — сказал он.